Купи себе Манхэттен (= Бабки на бочку)

– Ну ты даешь!
– воскликнул Манхэттен с восхищением.

– Это случайно, - скромно ответил я.

Тут я заметил какое-то движение в кустах, неподалеку от цементовоза, и выпустил под самые корни очередь, которая получилась короткой. Кончились патроны. А из кустов открыли огонь из нескольких автоматов. Я пошарил вокруг, все рожки были пустые. Я выхватил пистолет и несколько раз выстрелил в сторону кустов, целясь поверху и срезая листву.

Судя по тишине, парни оттуда отступили. Что и требовалось доказать.

– Манхэттен, патроны есть?
– спросил я.

Он в ответ только развел руками.

– Вот зараза! И что будем делать?

– Не, в тюрьму я не пойду!

– Вот зараза!
– опять выругался я.
– Надо было хотя бы один патрон оставить для себя.

Я пошел по комнатам в поисках хотя бы одного патрона. Но так ничего и не нашел. Когда я вернулся, Манхэттен сидел на полу и вертел в руках крохотный перочинный ножичек для заточки карандашей.

– Ты чего придумал?
– спросил я его.

– Может, харакири сделать?
– спросил он жалобно.

– Ага, ты своим ножичком отрежь себе пупок, брюхо развяжется, кишки и выпадут.

– Дурак ты, Колька, - незлобно чертыхнулся Алик.
– Смотри ты, целая сумка денег, и ни одного патрона! Дай сюда деньги!

– На кой они тебе?

– Дай!

Я бросил ему деньги. Он высыпал сумку на пол и поджег бумажки.

– Зачем?
– вяло поинтересовался я.

– Они злые.

Я ничего не сказал. Подобрал пистолет, выбросил пустую обойму, проверил ствол и, только убедившись, что он разряжен, сунул его за пояс. Потом то же самое проделал ещё с одним валявшимся на полу пистолетом.

– Ты чего это?
– немного испугано спросил Манхэттен.

– Пойду в казаков-разбойников играть. Укокошу кого-нибудь понарошку...

– А тебя...
– Манхэттен осекся.

Он молча нашел себе пару пистолетов и встал рядом со мной.

– Я тоже пойду... сыграю.

– Пойдем, - согласился я.

Не мог я отказать другу детства.

– Эй! Мы выходим!

Нам ответили:

– По одному и с поднятыми руками!

– Черта с два, - тихо ответил Манхэттен.

Мы обнялись и вышли за порог. Нас встретила настороженная цепь, ощетинившимися стволами.

– Руки поднимите!

– Ага!
– почти радостно закричал Манхэттен.
– Щас!

– Давай!
– скомандовал я.

Мы выхватили наши разряженные пистолеты и, выбросив обе руки вперед, закричали:

– Бах! бах! бах!..

И тут же загремели очереди...

Я лежал на земле, кровь толчками вытекала из груди. Я слышал свое свистящее дыхание. Жизнь покидала меня. Кто-то подбежал, что-то спрашивал, тормошил, я ничего не чувствовал. Боли не было. Я думал, что будет больно. Я куда-то проваливался, опять выныривал и опять проваливался. Когда я очнулся в последний раз, меня укладывали на носилки. Я хотел сказать, что не надо. Мне стало больно. Но тут я увидел Манхэттена. Он был весь в крови и что-то искал кровавыми пальцами в брюках. Когда к нему подошел кто-то из молоденьких милиционеров, Алик протянул ему в окровавленной руке какую-то бумажку.

Милиционер машинально взял её, брезгливо развернул. Это были двадцать долларов.

– Зачем?
– спросил мент.
– Зачем это?

– Купи себе Манхэттен...
– прошептал Алик мертвеющими губами...