Купи себе Манхэттен (= Бабки на бочку)

– Эй, бандюги, не стреляйте, я пойду с начальством свяжусь, рация в машине сломалась.

Я высунулся в окно. Пожилой капитан поднялся из-за машины и пошел через пустырь, огибая дом, наверное, к рощице, ко второй машине.

– Что теперь?

– Вот теперь можно и перекусить, - потянулся я.
– Теперь будем ждать, пока подъедет спецназ, спецы по переговорам, словом, маленькая передышка.

– А не штурманут нас?
– опасливо поинтересовался Манхэттен.
– Мы даже наблюдать со всех сторон не можем.

– Не штурманут, - успокоил его Дима.

– Не станут заложниками рисковать. Попробуют договориться, если в тупик переговоры зайдут, тогда другое дело.

– Эх, жаль что здесь Черепа и Креста не было, - вздохнул Димка.

– А что толку?
– махнул я рукой.
– Ну, грохнули бы мы их, и что? Таких по Москве, знаешь сколько?

Димка промолчал в ответ. В это время Аня позвала нас пить кофе, который она умудрилась сварить, пока мы разглагольствовали.

– Не боишься, Виталька?
– спросил я сидевшего возле матери мальчишку, похожего на отца.

– Теперь уже нет, - помотал он головой.
– Сначала боялся, пока вы не пришли. А теперь совсем не боюсь.

– И даже когда стреляют?
– спросил Димка.

– Ну, когда стреляют, тогда совсем немножко, - честно ответил Виталик.

– Вот и хорошо.

Мы успели перекусить бутербродами и напиться горячего кофе, когда подъехали спецназовцы и ещё несколько машин. За окнами мы услышали шум моторов. Я высунулся, и по фасаду здания сразу же кто-то засадил из пулемета. Правда, его тут же остановили криками, но видно было, что подъехали ребята серьезные.

Я смотрел, как выпрыгивают и занимают позиции бойцы спецназа, и на душе у меня было неспокойно.

– Ты знаешь, Димка, что-то мне не нравится то, как они разворачиваются, - поделился я своими соображениями.
– Как бы и вправду не штурманули. Видишь? Они словно к атаке изготовились.

– Похоже, - согласился Димка, посмотрев, как разворачиваются спецназовцы, как оттягивают, отводят милицию.

Из-за милицейской машины, перевернутой невдалеке, выскочили двое солдат и бросились вперед короткими перебежками.

– Нервы наши проверяют. А ну-ка, Коля, осади их, - у меня что-то плечо болит.

Я приладился к автомату и дал пару очередей, выбив фонтанчики земли под ногами напавших. Они так усердствовали, что не сразу сообразили, что в них стреляют, и один из них буквально налетел на пулю, споткнулся, вскрикнул и покатился по земле.

– Ты что, попал?
– ужаснулся Манхэттен.

– В ногу, - успокоил его я.
– И то он сам наскочил, я думал, он раньше отвернет.

И тут же раздался звон разбитого стекла, это напарник подхватил раненого и спиной отходил обратно, поливая из автомата фасад дома. Мы присели на пол.

– Эй, бандюги!
– раздался почти сразу же голос, усиленный мегафоном. Предлагаю вам сдаться. Никаких условий и переговоров не будет. Даю вам ровно две минуты. Или вы выпускаете заложников, тогда у вас останется шанс на спасенье. Или вы не отпускаете заложников, тогда у вас не будет никакого шанса. Все. Я не жду ответа. Время пошло.

Или - или.

– Ччччерт! Все! Отыгрались! Это видно спецы. Они бандюг жуть как не любят. И ментов убрали. А переговорщики, видно, застряли. Видел? Пойдут на штурм. А потом доложат, что мы начали расстреливать заложников, и пришлось штурмовать. Кто станет разбираться.

– И что будем делать?
– спросил Димка.

– Я же сказал - все. Собирайтесь, бери Аню и сына, берите деньги, сколько сможете, чтобы не было заметно, и выходите. Все равно вам надо будет уехать. Крест и Череп могут найти.

– А вы?

– Попробуем дотянуть до темноты, а там, глядишь, и выскользнем. Не можем мы твоими рисковать, пойми сам.

– Хорошо.

Димка бросил автомат и стал собирать своих, они пошли куда-то в угол, набивали деньги куда только могли. Мы с Манхэттеном отвернулись, чтобы не смущать Аню.

– Эй, бандиты! Две минуты прошло!

– Погоди! Начальник! Дай ещё две минуты!

– Заложников отпустите?!

– Дай подумать! А вы уйдете?!

В ответ раздался смех.

– Если мы отпустим заложников, дадите нам уйти?!

– Я даю вам две минуты. Еще две минуты. И точка.

– Давайте быстрее, черт этих придурков знает. Еще ломанутся.

– Ну, Коля, только выживи, - Димка обнял меня.

– И ты тоже, обязательно выживи, - сказал он Манхэттену.

– Куда же я денусь? Я ещё не купил свой Манхэттен.

– Мальчики, с вами все будет в порядке?
– спросила Аня.

– Все будет в порядке, - отвел я в сторону глаза.
– Вы скорее идите и ни в коем случае не проговоритесь, что мы знакомы. Ты понял, Виталик?

– Я мужчина, - ответил он, протягивая руку.

– Прошло две минуты!

– Не стреляй, начальник!
– заорал я, скрывая слезы.
– Выпускаем заложников!

– По одному!
– велели от машины.
– Сперва пацан!

– И по нашей команде!
– добавил ещё кто-то.
– Пацан, пошел!

– Беги, Виталик, беги прямо к машинам, - подтолкнул я его.

Он пожал мне руку и шагнул в дверь. Он так и не побежал. Он прошел по открытому пространству, словно на параде. Не обращая внимания на крики с обеих сторон.

Следом пробежала Аня, потом Димка с поднятыми руками. Мы остались вдвоем с Манхэттеном.

– Ну что, начальник?! Мы заложников отпустили! Дашь нам уйти?! У нас есть "бабки". Может, договоримся?!

– Мне с бандюгами договариваться не о чем! Выходи по одному и руки держать вверх!

– Не, начальник, так мы не договаривались!..

Тут же на стены дома обрушился шквал огня. Я с трудом сумел выглянуть и заметил, что от новостроек и от рощи бегут цепи. Манхэттен, высунув ствол автомата в окно, палил в небо длинными очередями, не переставая. Я выглянул ещё раз и влепил очередь по машине милиции, откуда командовали атакой.

Мне сегодня везло. Я попал в бензобак. Машина сперва вспыхнула, от неё сразу же бросились бежать военные, глядя на них, побежали и все остальные. Тут же грохнул бензобак. Машина подпрыгнула и перевернулась.