Курс — пылающий лес. Партизанскими тропами

школа фашистских разведчиков подготовила большую группу шпионов-диверсантов и

заслала их в партизанские отряды по всем районам. В некоторых отрядах уже обнаружены и

сигнальщики, и отравители, и диверсанты. И вот оказались они и в нашем отряде.

– Так они, значит, с мужем вдвоем? - спро сил он.

– Никакие они не муж и жена, - махнул тот рукой. - И их не двое, а четверо. Двое у меня

давно на прицеле. Так что теперь всех можно брать.

– Почему мне ни слова об этом не сказали? - спро сил я с обидой.

– И командир не знает. Даже самому себе молчал до поры, - все так же холодно ответил

Голубовский. - Метод, дорогой товарищ комиссар. Не обижайся. Нужно было очень спокойно

следить за каждым шагом этого зверья.

В этот день все четыре шпиона предстали перед партизанским судом. У женщины был

найден яд для горячей пищи. Его было так мало, что помещался он в путницах на платье, но

и этой мало сти было до статочно, чтобы отравить несколько сот людей.

По сле этого случая мы стали строже подходить к проверке тех, кого принимали в отряд.

В группу Голубовского мы добавили еще несколько человек по его выбору. Теперь мы

убедились, что этот отряд является нашим надежным щитом.

* * *

Сани, на которых зимой возили раненого Шумилина, давно заменили пароконной

повозкой, и теперь эта подвода называлась редакцией. В распоряжении Бориса был

радиоприемник "Север-бис". Он принимал сводки Совинформбюро, а потом Хухряков и

Астафьев размножали их, переписывая от руки. Комиссары и политруки зачитывали сводки и

передавали тем, кто шел на задание, для распро странения среди населения.

Зная правду о событиях на фронте, люди лучше отно сились к партизанам.

Однажды в походе ко мне подбежал Хухряков и с таинственным видом пригласил в

"редакцию". Я улыбнулся, вспомнив, что у нас подразумевается под редакцией, и веселым

тоном спро сил адрес редакции и на каком этаже она помещается.

Хухряков принял шутку и, не задумываясь, ответил:

– Адрес нашей редакции: тыл врага, а этаж, пожалуй, второй. Сейчас вы увидите, что

сделано, и скажете сами, что мы поднялись этажом выше!

Я давно чувствовал, что редакционная тройка что-то затевает. Но молчал. И сейчас

сделал вид, что ни о чем не догадываюсь, и пошел вслед за редактором. Мне, признаться,

очень хотело сь знать, чем хотят меня обрадовать мои друзья. Но то, что я увидел, превзошло

все мои ожидания. Когда я догнал повозку, Лев Астафьев торжественно подал мне большую

общую тетрадь. На голубой картонной обложке тетради огромными красивыми буквами

было написано:

"Партизан-диверсант". Более мелким шрифтом расшифровывало сь: "№ 1, май, 1942 год.

Орган командов. и парт. организации 128-го партизанского отряда".

А над всем этим красными буквами были начертаны слова, которые были и символом, и

боевым кличем партизана:

"Смерть немецким оккупантам!"

– Журнал! - благоговейно взяв эту тетрадь в руки, произнес я, кажется, дрогнувшим

голо сом. - Наш, партизанский, журнал!

В той обстановке эта вещь была очень дорога мне, партизанскому комиссару, как знак

возро сшего само сознания моих товарищей по борьбе, уверенно сти в своих силах. Наши

листовки, сводки уже побывали в руках полицаев и самих немцев. За голову одного из тех,

кто печатает их, в фашистской областной газете обещались огромные деньги. Что же дадут

гитлеровцы за голову того, кто по смел издавать журнал в их глубоком тылу, где они все