Курсант: Назад в СССР 14

Я подошёл, ногой отбросил стекляшку. Оглянулся. Мещерского нигде не было видно.

Выскочил из беседки. Впереди, на краю поляны, белая «Волга» резко разворачивалась, выкидывая из-под колёс куски дерна. Фары резанули светом по деревьям.

Я вскинул пистолет. До машины — метров десять. Отчетливо виден силуэт водителя, и я целился ему в спину. Но стрелять не стал, перевел ствол на колеса. Молча. Спокойно.

Плавно потянул спуск. Перед самым выстрелом увел ствол чуть в сторону, чтобы не повредить покрышки.

Бах! Бах!

Две пули легли рядом с задними колесами. Машина рванула сильнее, петляя по территории турбазы.

Когда «Волга» почти проскочила ограждение, я дал ещё один выстрел — прицелился точно в створку ворот впереди машины, чтобы придать ускорение Мещерскому. У страха глаза велики. Металл звякнул, сыпанул искр. Автомобиль вздрогнул, но не остановился. Помчался еще быстрее, вырулив уже на проселок.

— Беги, Форрест, — сказал я тихо. — Беги.

Опустил руку. Пошёл обратно.

Бобырёв лежал, сцепив пальцы на ране. Дышал тяжело. Глаза злые, как у зверя в капкане. Я убрал пистолет в кобуру, грубо заломал начальнику милиции руки за спину, надел наручники, сцепив кисти за спиной. Обыскал его тщательно. Пустой. Усадил его на лавку.

После стянул с него брючный ремень и нацепил петлю выше раны — перетянул крепко, чтобы остановить кровь. Он застонал.

— Где Лазовские? — я наклонился к нему.

Молчание.

Я ещё сильнее затянул ремень. Он дёрнулся, закусил губу, зашипел.

— Где они?

— Пошёл ты… — прохрипел Бобырёв.

— Ты ведь знаешь, что я найду. Вопрос — с тобой или без тебя.

Он смотрел вбок. Кажется, ещё немного, и зарычит. Но потом, впервые, опустил глаза.

И молчал.

— Говори… или я ослаблю ремень. Твоя жизнь в моих руках — я это сделаю и буду смотреть, как ты истекаешь кровью… как подыхаешь…

Бах!

Выстрел прогремел совсем неожиданно. Оглушительно. Смертельно.

Стреляли совсем рядом. Я обернулся, на ходу выхватывая пистолет из кобуры. Но краем глаза уже видел, как Хозяин валится с лавки с простреленным виском.

Глава 25

Я резко развернулся на звук выстрела, вскинул пистолет почти автоматически — на звук. Но там, куда смотрел ствол, никого не было. Что за черт? Ни тени, ни шороха. Будто выстрелил сам воздух. Или призрак. И уничтожил Хозяина.

Но нет.

Металлический звук под ногами выдал всё: по доскам беседки покатилась гильза, я услышал, как она зазвенела и замерла у ножки стола. Я перевёл взгляд вниз — и в тот момент понял, откуда прозвучал выстрел.

Шамба.

Он лежал на боку, грудь искололта, кровь тёмными пятнами пропитывала рубашку. Одна рука откинута, но в другой — он всё ещё сжимал пистолет. Пальцы дрожали, будто в них до сих пор не утихал импульс выстрела.

— Сдохни, пёс… — прохрипел он, с трудом приподнимая голову, глядя на неподвижного Бобырёва, а после скривился в улыбке: — Пригодился-таки ствол…. Сука, сам же его мне подарил и сам сдох от него. Вот так судьба… а-а….

В его голосе было всё: боль, гнев, изнеможение и даже некий предсмертный восторг. Упоение тем, что он сумел, добрался, забрал себе последнее слово в разговоре с Хозяином, который длился слишком долго.

Глаза Бобырёва были распахнуты. Мёртвые, остекленевшие, они уставились в потолок беседки. Кровь из головы подполковника стекала на пол, впитывалась в доски, сливаясь тонкой алой струйкой с другой лужей — той, что растекалась под Шамбой. Две жизни — два ручья, встретившиеся в одной точке.

Шамба ещё был жив. Он с трудом перевел взгляд на меня, попытался что-то сказать, но будто подавился воздухом, в горле сперло. Только губы шевелились, а глаза уже потухали.

Я присел рядом, осторожно выдернул пистолет из его пальцев. Тот глухо стукнулся о доски. Шамба сглотнул, напрягся, выдавил:

— Проверь…

— Что? — я осторожно тронул его за плечо. — Что проверить?

Голос его едва шептал. Я склонился ближе, весь превратился в слух.

— Проверь… бункер…

Его зрачки дрогнули в последний раз. Затем расширились, застекленели. Взгляд остановился. Тело обмякло с последним вздохом.

Я ощутил, как рука под моей ладонью стала тяжёлым грузом, как будто ушло напряжение, исчезло всё. И кожа на лице мертвеца будто мигом потемнела и одновременно поблекла. А из ран больше не вытекала кровь. Потому что сердце остановилось.

Шамба умер. Теперь уже точно.

А мне оставалось только одно: понять, что за «бункер» он имел в виду и что я там должен проверить.

* * *

Я стоял и смотрел какое-то время на тела, будто ждал от них подвоха. Но мертвецы не воскресли.

И все-таки какой живучий оказался Даур Вахтангович! Даже умирая, сумел отомстить. Выстрел был точный. Смертельный. Как будто всю ненависть, всю боль он вложил в одно-единственное нажатие на спусковой крючок.

Я смотрел на его лицо, застывшее в смертельной гримасе — и не чувствовал жалости. Скорее — облегчение. Моя последующая работа будет проще. Мёртвый Шамба — минус один обвиняемый. Бобырёв — минус два. Хорошо, что всё так вышло, ведь с подполковником пришлось бы разговаривать долго и нудно. Он всю кухню знает, так просто не возьмешь. Давить. Писать. Протоколировать. Собирать улики по крошкам. Выстраивать тактику обвинения, упираться в формальности, проводить экспертизы, искать свидетелей. И всё это под противодействием областных «доброжелателей», что не один год выгораживали Виктора Игнатьевича и сами замараны.

Теперь всё. Конец фильма. Никто за мёртвого вписываться не будет. Наоборот — сольют. Сбросят со счетов. Повесят всех собак.

Я наклонился, поднял пистолет Шамбы, чтобы тот окончалтельно не утонул в крови. Кровь на рукоятке уже чуть загустела. Аккуратно, не оставляя отпечатков, я взял его за спусковую скобу и положил на лавку. Добрая машинка — потертый старый ТТ времен войны. Явно нелегальный, иначе как бы он оказался у директора фабрики, да еще и подаренный начальником милиции. Подполковник где-то намутил левый ствол и отдал подельнику, на свою голову. Теперь вот сам лежит с простреленной башкой. Туда тебе и дорога, Хозяин… Честно говоря, самому хотелось всадить ему пулю. За убийство Марфы, похищение Груни, покушение на меня. За всех, кто сгинул в черных водах. Ну и за все зло, о котором я пока и не знаю.

Я вышел к машине. Открыл багажник, достал оттуда радиостанцию. Полевой блок, старый, но вполне рабочий. Поднял стол, выставив его возле беседки. Водрузил сверху радиостанцию, подключил питание, вытянул антенну. Щёлкнул тумблером — прибор загудел.

Нажал на кнопку передачи:

— Орёл, Орёл, это Курсант. Как слышно? Приём.

Пауза, тишина, только все бьётся мотылек о лампочку, обжигая крылья. Почему-то никак не сдается эта букашка.

— Курсант вызывает Орла, ответь. Приём!.. — повторил я запрос.