Курсант. На Берлин 2

Я молча слушал Ваньку, не перебивал. Даже чувство какого-то умиления появилось. Будто смотрю на младшего брата, который подрос.

Просто Подкидыш и правда изменился. Возмужал, окреп. Именно внутренне. А главное, в нем реально чувствовалась та самая решимость, которая, например, меня всегда поражала в чекистах. Не во всех, конечно. Но вот у того же Шипко она была. Готовность бить, стрелять, резать горло, если это соответствует целям партии. Если от этого зависит судьба Родины. Черт… Сложно объяснить. Но вот что-то такое.

Сейчас передо мной стоял не тот Подкидыш, которого я оставил в секретной школе. Это был совсем другой человек. Времени с момента нашего расставания пошло мало, но, видимо, Ваньке уже приходилось действовать решительно. Тут вообще сомнений нет.

Даже хотя бы для того, чтоб показать бандюкам, кто есть кто. Тем более, он же молодой, вариантов утвердиться мало. Имею в виду, в подобном окружении. Тут выход один — просто брать и грызть горло всем, кто имеет что-то против.

— Так это еще не все. Преступность она же, как гидра. Имеет склонность самовозрождаться. Нацисты поставили подрастающее поколение под тотальный контроль партийных и государственных структур. Создали эту их организацию — «Гитлеровская молодежь», Гитлерюгенд. С детства готовят себе смену. Сволочи… Таких как Вилли остались единицы. Он — сын еврея. Семью его во время «Хрустальной ночи» убили. А Вилли сбежал и остался жив. Ну да ладно. Не об этом речь!

Ванька махнул рукой, негодуя сам на себя, что тратит драгоценное время на пустые разговоры.

— Соскучился я, Лёха, по вам. Вот и несет меня. Что там наш Скрипач?

— Все хорошо. Он на месте. Живем в одном доме. Адрес тебе скажу, запомнишь.

— Отлично. Значит так. Рация при мне. Эти сволочи активно отслеживают все новые сигналы. Но у меня теперь в долгу кое-какие чины. Знаешь, карточные долги и связи на стороне до добра никого не доводят. Поэтому я узнаю всякую интересную информацию достаточно быстро. Почти сразу. Где вычислили сигнал и так далее. Так вот… В Берлине работает группа особо сознательных товарищей. Фрицы уверены, что это именно организация. Их внимание сосредоточено на ее поисках. Так что насчёт связи я все сделаю ровненько.

Ванька замолчал, глядя на меня с ожиданием. Видимо, теперь моя очередь делиться какой-то информацией, но я вообще не понял какой. По моим предположениям инструкцию к дальнейшим действиям должен был доставить как раз Подкидыш, потому что ни у меня, ни у Бернеса ее нет.

— Ну? Командир, давай указания. — С нетерпением высказался Ванька.

— Не понял… Тебе никаких инструкций не передавали? — Спросил я, бестолково хлопая глазами. — Вообще-то был уверен, что они у тебя. Скрипач ни черта не знает тоже.

Мы оба замолчали, глядя друг на друга, а потом Ванька хмуро озвучил мысль, которая беспокоила в данный момент нас обоих:

— Таааак… Если инструкций нет ни у меня, ни у тебя, ни у Скрипача, то у кого они есть?

Германия, Берлин, апрель 1939 года

Генрих Луитпольд Гиммлер, Рейхсфюрер СС, рейхсляйтер и одно из главных лиц Третьего Рейха, пребывал в состоянии ожидания и предвкушения. У него даже слегка, еле заметно подрагивал кончик носа, из-за чего очки постоянно съезжали вниз, отвлекая его от работы, которой, как всегда, было очень много.

И что совсем уж несвойственно Гиммлеру, он сегодня дважды посмотрел собеседнику в глаза. Обычно Генрих избегал зрительного контакта. Ему казалось отвратительным, когда люди пялятся друг на друга.

Правда, надо отдать должное, чувства свои рейхсфюрер СС умело сдерживал, не позволяя никому из окружения, даже самого близкого, заметить столь непривычные для него душевные порывы.

Конкретно в данный момент Гиммлер слушал доклад своего личного секретаря, но, честно говоря, мысли его витали очень далеко. Однако при этом вся информация, которую ему сейчас зачитывали, успевала уложиться в мозгу Генриха.

А дело было в том русском парне, о котором несколько недель назад рейхсфюреру сообщил оберштурмбаннфюрер Мюллер и который буквально день назад прибыл в Берлин. Наконец…

Именно на этого парня Генрих делал ставку в решении одной очень важной проблемы. Проблемы, которая, надо сказать, волновала Гиммлера сильно. Однако теперь… Теперь, наконец, выдалась возможность разобраться с врагом, притаившимся прямо под боком у фюрера. И поможет в этом как нельзя вовремя появившийся русский, сбежавший из-под крепкой руки НКВД.

Парень для уготовленной ему роли подходил идеально. Гиммлер даже не рассчитывал на столь удачный вариант. Этот Витцке прошел подготовку в секретной школе, он знает все, что должен знать разведчик, а значит справится с тем, что для него приготовил рейхсфюрер СС.

Кроме того у парня имелась личная причина служить Германии верой и правдой. Коммунисты убили его родителей. Конкретно — НКВД. Ничто так не сподвигает на активную деятельность, как желание мести. Гиммлер был уверен, Алексей Витцке именно тот, кто ему нужен.

Вообще, честно говоря, Генрих давно верил в собственную значимость, в то, что именно на нем лежит будущее благополучие Великой Германии. Именно так. С большой буквы — Великой. А потому трудился, не покладая рук, ног и даже головы.

Гиммлер знал, что его фантастическая работоспособность нравится фюреру, но очень нервирует подчиненных. Потому что им на фоне рейхсфюрера приходилось пахать ни чуть не меньше, а иногда гораздо больше.

А еще Генрих был «совой», и потому мог работать до четырёх утра. Отсыпался он обычно за несколько часов, с четырех до одиннадцати, после чего опять возвращался к работе. Ему хватало этого промежутка, чтоб восстановить свои силы. Как можно спать, если Германия нуждается в надёжном плече Гиммлера? Если в этом нуждается фюрер. И плевать, как на это смотрят другие. Отдыхать они хотят… Лоботрясы!

Большую половину разговоров с высшими чинами СС Генрих проводил глубокой ночью. Это даже было весело иногда. Гиммлер знал, что подобный рабочий график приводит их в ужас. Но в этом и суть, в этом и суть…

Особенного веселья добавлял тот факт, что к Гиммлеру людей доставляли на чёрных машинах, а потому они до самой последней минуты не знали, пришли их арестовывать, или просто рейхсфюрер хочет с ними поговорить. Вот такая забавная шарада.

Поэтому в кабинете рейхсфюрера все собеседники появлялись с бледными лицами, искусанными в тревоге губами и в состоянии паники, которую тщетно пытались скрыть, опасаясь, что волнение Гиммлер примет за признание вины. Черт его знает, в чем конкретно и какой вины, но кто будет потом в этом разбираться.

Хотя, скажем честно, не всегда подобные встречи носили чисто служебный характер. Да, есть такой грешок за рейхсфюрером.

Иногда Генриху становилось ужасно скучно и он позволял себе всякие вольности. Например, прошлой ночью он вызвал к себе Гейдриха, и предложил тому выпить пива с колбасками, после чего они отправились в ближайший «пивной зал», разбудили хозяина, а затем в ультимативной форме заставили себя обслуживать. Стоит отметить, за подобный вандализм хозяину заплатили сполна. Для Генриха этот момент был принципиальным. Да, строгий. Да, суровый. Но справедливый. Вот так он видел свою роль.