Кузнец. Том 4

Я пронзил последнюю чайку ловким уколом. Окровавленное острие выскользнуло из ее пернатой спины, рассекая спинной плавник на две части. Удар оказался такой силы, что мертвая тушка весом в несколько килограммов докатилась до самой гарды.

Лениво взмахнув гибким клинком, я скинул с него труп последней пернатой твари: скормил морю. Даже немного странно, что за все время сражения, так никто и не показался из воды, чтобы сразу сожрать дохлых чаек, а ведь тонули они быстро. Впрочем, я бы не хотел встречаться с морским монстром.

— М-да, — невольно сказал я, глядя себе под ноги.

Всё в крови и серо-синих перьях, в том числе и я. Сразу же захотелось подойти к морю и ополоснуться, вот только точно не в броне и точно не на этом этаже.

Кто знает, может, там скрываются монстры? Да и доспехам соль явно не пойдет на пользу, а потому я отряхнулся, как смог, вырезал у некоторых оставшихся на берегу чаек кристаллы маны. Самые обычные, ничем не примечательные, но это уже, скорее, дело привычки, что ли.

Закончив с этим, я наконец посмотрел на разноцветную поляну, что возвышалась над зеленой травой. Издалека кажется, что это целый рой разного вида и размера бабочек, вот только что-то мне подсказывало, что это вовсе не насекомые.

Я подошел ближе и наконец-то смог рассмотреть. И восторгу моему не было предела! Казалось, что даже боль и слабость отошли куда-то на второй план. А все потому, что я смотрел на известные в узких кругах цветы, под названием «бабочка».

Никогда я особо растениями не интересовался, но эти четко и хорошо запомнил из рассказа Горы. В одну из ночей, когда мы с ними дежурили в лагере у костра, он поведал мне, какие именно ищет цветы и даже показал рисунок.

Вот и сейчас. Я смотрел на бутоны всех цветов и оттенков, а объединяло их только одно — форма. Каждый бутон реально напоминал бабочку, а если точнее — два ее немного закругленных крыла. Когда дул слабый ветер, бутоны двигались и будто бы порхали крыльями.

Кстати, некоторые бабочки все-таки отличались. Я нашел несколько таких, так вот у них в бутоне не два легких крыла бабочки, а целых три. Но ничего страшного, думаю, это естественная мутация.

Страшно, если так можно сказать, другое — чтобы собранные мною Бабочки обеспечили выздоровление жены Виктора, их нужно доставить живыми. А кроме того, собрать в большом количестве.

И если с количеством проблем нет, на этой поляне их хватит на целый мешок, то вот с «доставить живыми» есть некоторые сложности.

Мне пришлось неплохо так пораскинуть мозгами, чтобы я смог «собрать» конструктор из всего того необходимого, что у меня находилось в пространственном хранилище. В итоге получилось нечто вроде горшка с пластиковым куполом.

И я не мог поместить его в пространственное хранилище, иначе бы цветы в нем погибли. Да уж, их пришлось собирать вместе с землей, чтобы не повредить корневую систему, а потом тщательно погружать в импровизированный горшок.

Получился настоящий флорариум, красивый и красочный, только с чертовски хрупким ценным грузом. В этот раз мозги не пришлось сильно напрягать, но не без труда я превратил эту штуковину в рюкзак среднего размера.

Я осторожно надел его и услышал со стороны моря совсем нехарактерные звуки, что четко выбивались из ритма ударов волн по песку с последующей мелодией раскрывающейся пены и лопающихся пузырьков.

Волна точно ударилась обо что-то.

Глава 5

Я быстро и осторожно снял импровизированный рюкзак с чертовски ценными цветами и обернулся. По пояс в воде стояло нечто, чего даже в Подземелье будто бы не должно существовать.

Тварь выглядела так, как если бы пораженный уродством моряк согрешил с русалкой, а то и с каким-нибудь глубоководным удильщиком.

Две ноги, две руки и голова — на этом сходства с человеком заканчивались. Тварь медленно брела к берегу. Пенящиеся воды скатывались с ее зелено-серой чешуи. За спиной топорщился шипами плавник, который плавно спускался ниже и заканчивался где-то на хвосте.

Рыболюд, так и буду называть это нечто. Он смотрел на меня большими мутными глазами, совсем не моргая. Разве что прозрачное третье веко время от времени быстро скатывалось сверху вниз по всей поверхности черного глаза.

Недолго думая, я вынул из пространственного хранилища меч аспекта стихии огня. Раз уж эта тварь вылезла из моря, то огонь для нее опасен по правилу стихий антагонистов. Огонь — вода, вода — огонь. Если нет, то просто использую другой меч.

Монстр вдруг дернул головой назад, будто в припадке. Рыболюд лениво разинул огромную, усеянную множеством болтающихся слизких усов, пасть. Она, ожидаемо, оказалась полна рядов зубов, как у акулы. Я бы даже сказал — переполнена ощеренными кривыми желтоватыми клыками.

Такое чувство, что ветер с моря донес до меня смрад, исходивший из пасти-мясорубки. Монстр тем временем вышел на берег. Он прижал все шипастые плавники на руках и ногах так близко к телу, как мог.

А вот плавник, что болтался у него за спиной сложенным клыкастым зонтом, он наоборот, распрямил и вытянул вверх в угрожающем жесте.

Я, прекрасно понимая, что еще сильно ослаблен высоким магическим фоном, тут же сконцентрировал в клинке ману, чтобы атаковать с расстояния.

Тут ведь дело такое, что не могу сражаться во всю силу… Если применю манакристалл, то на время стану сильнее, но дальше последует мощный откат — не факт, что смогу отбиться от слабых чаек. Поэтому никаких кристаллов, все сам.

Прямо сказать, довольно слабый огненный поток срывается с острия меча. Он устремляется в рыболюда. Тот лениво взмахивает рукой и… из моря резко вырывается мощная пенящаяся струя, которая врезается в пламя и полностью гасит его.

Похоже, сражение будет сложнее, чем я думал… А с другой стороны, если так подумать, то как раз чего-то такого и следовало ждать от монстра, что на два этаже ниже Каньонов.

Покрепче сжимаю меч в правой руке, дергаю левой, и из наруча вырастает энергетический щит. Ох, как он мне пригодится, только бы выдержал удары соленой воды и когти рыболюда.

Провожу рукой над клинком от гарды к острию, он тут же покрывается языками пламени. Пассивный огненный урон никто не отменял, а с недавних пор я научился не тратить на это много маны. Если бы не слабость.

Срываюсь с места и вот уже прыгаю с метрового обрыва на песок… Да вот только приземляюсь опять обратно на обрыв — мощный водяной сгусток бьет по мне и отбрасывает назад. Благо без серьезного урона, я быстро вскакиваю и бегу.

Теперь понятно, почему рыболюд стоит вблизи моря: он продолжит вовсю использовать стихию воды.

Выкручиваю рукоять обеими руками, чуть помогаю плечами и корпусом. Меч танцует, клинок вычерчивает в воздухе круги и восьмерки.

С острия срываются огненные серпы. Они хищной стаей устремляются в чешуйчатого.