Кузница Тьмы

Эти слова удивили Аратана. Он уже сожалел о своей грубости с отцом. "Мне ли говорить о любви. Я знал лишь игру в обладание. Нельзя относиться к любви, как дитя к игрушке. Ферен, прости за то, что я сделал и то, чего не сделал". – Я ничем не примечателен, отец. Я вцепился в оружие, с которым не совладать.

Драконус хмыкнул.
– Как все мы.

В окне что-то мелькнуло. Еще миг, и из него выкарабкалась некая фигура. Мужчина едва ли старше самого Аратана. Шелковая просторная одежда его была в пятнах крови, воротник короткого зеленого плаща отвернут. Он был темноволос и вполне симпатичен на вид, хотя на лице застыла кривая гримаса.

На краю пустого двора Драконус остановил коня, Аратан тоже. Отец спешился.

– Со мной, Аратан, - велел он, и в голосе прозвучали новые ноты - то ли возбуждения, то ли облегчения.

Стая неведомых птиц снизилась, заполонив небо за домом. Они летали как-то странно, это зрелище вызвало в Аратане смутную тревогу. Он соскользнул с Бесры.

Незнакомец - еще один Азатенай, без сомнений - вышел на середину двора и встал, глядя на Драконуса; вместо гримасы на лице была насмешливая улыбочка, отчего он сразу стал казаться менее значительной персоной. Аратан представил, как его кулак врезается, разбивая ухмылку. В душе потеплело.

Взгляд чужака скользнул по Аратану, мерзкая улыбка стала шире.
– Не примешь моего поцелуя?
– спросил он.

Отец сказал: - Не клюй на его приманки, сын. Он вечно стоит на неверной почве.

Брови незнакомца поднялись: - Ну, Драконус, не нужно такой суровости в суждениях. Ведь нас связывает моя артистичность.

– Едва ли надолго, Эрастрас. Дар создан - похоже, твоими руками - и я его приму.

– С радостью, - ответил Эрастрас, но не пошевелился; да и, не взгляд Аратана, у него не было с собой ничего, похожего на дар. "Возможно, он дарит так же, как буду я".

– Ты в крови, Эрастрас, - заметил Драконус.
– Что за мрачный путь за твоей спиной?

Эрастрас опустил взгляд на запятнанные шелка.
– О, это не моя, Сюзерен. То есть почти вся - не моя. Путь мой оказался опасным. Никогда прежде не привязывал я силу к предмету, не отдавая части себя. Опыт оказался весьма... просветляющим.

– Ночь не враждебна, Эрастрас, а хаос не требует крови, не возникает из кровопролития.

Аратан чувствовал в воздухе растущее напряжение. Птичья стая приближалась, доносился хор сливающихся звуков - но не свиста крыльев, а неестественно высоких голосов. Он так и не узнал породу птиц. Тело задрожало, во рту стало сухо. Эрастрас ему не нравился.

А тот лишь пожал плечами в ответ на слова отца. И склонил набок голову.
– Ненадолго, Драконус? Тебе не вообразить моих открытий. Путь мой оказался насыщен событиями, что подтвердил бы Сечул Лат, мой спутник... Можешь вообразить награду, что ожидает тебя. Именно тебя. Но я, я лишь начал.
– Он протянул угловатый черный диск размером едва шире ладони.
– Узри, Сюзерен, сверток Ночи.

– Я возьму.

Снова улыбнувшись, Эрастрас зашагал к ним.
– Обдумал ли ты прецедент его изготовления, Драконус? Сомневаюсь. Ты слишком стар. Разум твой совсем запылился, любовь делает тебя слепее этих летучих мышей.

– Они охотятся за тобой? Тогда лучше бежать.
– Говоря, Драконус протянул руку и принял предмет.

– Это священная земля, о Владыка. Они кружат, чуя мое появление, но не могут найти. Вот на что я отныне способен, и не только. Можешь понять хотя бы это? Что мы сделали - ты, прося, и я, выполняя ... мы узрим конец старых дней. Смерть самого блуждания.
– Он махнул опустевшей рукой. -Родичи наши склоняются перед Азатом, сотворяя божество из бесчувственного камня; они найдут подтверждение веры, ведь - нравится им или нет - мы сделали ее истиной. Теперь сила отыщет эти места, Драконус, и пусть верующие не ведают ее истока... это сделано нашими руками.

– Он засмеялся.
– Ну не ловко ли?

– Редкостный дар, Эрастрас.

Юноша снова пожал плечами.
– Поистине.

– Других не делал?

– Нет, что ты.

– Где Сечул Лат?

– Близко, но не желает говорить с тобой.

– Если я пойму, Эрастрас, что ты меня обманываешь, выслежу с куда большей эффективностью, чем те навезучие следопыты.

– Не сомневаюсь. Но я сказал тебе правду. Я не делал соперников ни аспекту Ночи, ни любым иным.

Драконус молчал, вглядываясь в Эрастраса.

– Клянусь!
– Азатенай засмеялся.
– Посмотри на меня! Думаешь, я готов повторить страдания, перенесенные при изготовлении Терона? Как, ты воображаешь, вложил я столь много силы в смятые листья? Ты лучше всех понимаешь пределы дерева, жестокое отсутствие гибкости камня, приводящую в ярость уклончивость воды и воздуха. Неужели ты решил, что Ночь готова была поддаться связыванию? И какой монетой заплатил бы я за сделку?
– Отступив на шаг, он ухитрился отвесить низкий поклон.
– Видишь, каковы мои богатства, о Владыка?

И Драконус вдруг отпрянул, словно ударенный. Эрастрас перед ним, все еще в поклоне, начал выцветать, подобно призраку. Крыша за спиной внезапно осела, рушась внутрь и поднимая тучу пыли.

Летучие мыши захлопали крыльями, хаотический вихрь опустился на окрестности. Приседая под натиском крыльев, Аратан двинулся было под защиту Бесры - но животное в испуге мотало головой, панически волоча его на узде. А вот боевая Хеллар, напротив, стояла твердо, и поводья туго натянулись, угодив поперек ее груди. Спрятавшись между двумя зверями, Аратан прикрыл голову и низко присел.

Раздался резкий взрыв.

Миг спустя воздух стал чистым - совершенно пустым. Мыши как будто исчезли в никуда.

Потрясенный Аратан поднял голову, глядя туда, где был Драконус.

Отец его казался раненым. Широкие плечи опустились, голова поникла. При всей стати и силе он вдруг стал казаться хрупким. И тут Аратан услышал шепот Драконуса - одно слово, которое он уже слышал.

– Кариш.

Аратан мигом вспомнил сцену с отцом и Олар Этилью: вдруг спрятаны кинжалы слов, стали мелкими обиды. "Азатенай свершил убийство". Женщина из Джагутов. Ее звали Кариш и отец знал ее достаточно, чтобы быть потрясенным новостью, чтобы горевать, ища утешения у старой любовницы.

– Твой дар Матери Тьме, - сказал Аратан, - пропитан кровью.

Когда отец не пожелал ответить, он продолжил: - Он сказал, ему нужно. Чтобы достичь того, чего желал ты. Ныне он открыто носит одежды, смело открывая жажду новой... крови. Власти, что она дает.

– Она сделает дар чистым.
– Драконус не оборачивался.
– Когда Ночь снова разовьется, она очистит связь - изгонит яд.

– Тем сокрыв преступление с твоих глаз. Ты ведь ей не скажешь. Да, отец?

– Ничто навеки не останется разбитым.
– Сказанные шепотом слова казались обещанием. Отец повернулся к Аратану.
– Думаешь управлять мною этой тайной?

Аратан покачал головой. Он вдруг выдохся и желал лишь уйти от всего... этого.
– Куральд Галайн, - отвечал он, - не для меня. Не Мать Тьма и не ты, отец. Всё не для меня. Предлагай порченый дар, если хочешь. Хотелось бы мне выплюнуть нашу тайну. Будь Эрастрас еще здесь, чтобы прочитать мои мысли - ему было бы чего бояться.

Драконус фыркнул: - Почти все твари в мире почитают страх добродетелью. Эрастрас не таков. Если ты будешь его искать, он станет ждать, вызнав каждую мысль. Неподходящая тропа, Аратан. Ты не готов бросить вызов Эрастрасу.