Кузница Тьмы

– Ты ударил моего сына по лицу, наставник.

Сагандер моргнул.
– Милорд, он плохо отозвался о вас. Я... я защищал вашу честь.

– Что он сказал?

Сагандер облизал сухие губы. Горло казалось распухшим, горячим. Никогда прежде он не испытывал подобной слабости.
– Сказал, лорд, что стал вашей слабостью.

– И как он пришел к такому заключению, наставник?

Рваными, сбивчивыми фразами Сагандер объяснил суть урока и последовавшей беседы.
– Я защищал вашу честь, лорд. Как верный слуга...

– Наставник, слушай внимательно. Я не нуждаюсь в тебе как защитнике чести. Более того, мальчик был прав. Его следовало бы отметить за ясный разум. Наконец, Аратан показал характер, который я могу уважать.

Сагандер задохнулся, неистово хватая ртом воздух.

Драконус же безжалостно продолжал: - У мальчишки есть мозги. Более того, он разглядел скрытую злобу в твоих словах. Бедняки добровольно вбирают в себя слабость? Их искушают какие-то сомнительные желания? Старик, ты глуп. Жаль, я не разглядел этого намного раньше.

Аратан был прав. Прав. Он поистине моя слабость - как ты думаешь, почему я увожу его так далеко от Куральд Галайна?

– Милорд... не понимаю...

– Слушай же. Ты заслужил благодарность за то, что позволил мне уважать сына. Только это и спасло тебе жизнь, старик. За нанесение удара сыну тебя не выпотрошат, не обдерут, не украсят твоей кожей стену моего особняка. Вместо этого тебя отвезут в Абару Делак выздоравливать. Прежде чем мы расстанемся, я дам тебе и другие приказы. Ты останешься во владениях монастыря Йедан, пока я не вернусь, а тогда поедешь со мной назад. В имении соберешь вещички, которые особенно ценишь, и уберешься навсегда. Это ты способен понять, наставник?

Онемевший Сагандер кивнул.

Драконус выпрямился и заговорил громче: - Сержант приготовил нам кровяную похлебку. Ты потерял слишком много крови, нужно пополнение. Раз ты проснулся, велю Раскану тебя попоить.

Сагандер с трудом повернул голову вслед уходящему Драконусу. Мысли стали черной бурей. Муж, честь коего он защищал, уничтожает его. Казнь была бы выходом гораздо лучшим. Нет, лорд уничтожил его репутацию и положение ради древнего запрета бить высокородных. "Он ублюдок.

Я бил его множество раз, как подобает ленивому, бесполезному ученику. Он не высокородный!

Я это оспорю. В Харкенасе я прибегну к помощи закона!"

Он знал, что так не сделает. Его целые месяцы, если не годы, будут держать в заточении в келье монастыря Абары Делак. Огонь негодования выгорит, и даже сумей он поддерживать пламя, каждый раз вспоминая отсутствующую ногу... к моменту возвращения в Харкенас там все будут знать про опалу. Над ним посмеются, его справедливое негодование будет предметом издевательств, соперники не станут скрывать удовлетворения.

Драконус действительно уничтожил его.

"Но есть иные пути. Тысяча шагов к мщению, десять тысяч - не важно. Я доведу дело до конца. Аратан... Ты первым заплатишь за мои бедствия. А когда ты станешь холоднее глины, я ударю по отцу. Увижу его униженным, сломленным. Увижу его шкуру распятой на вратах Харкенаса!

Они отняли мою ногу. Взамен я отниму у них жизнь!

Лед треснул подо мной. Я провалился, чувствую ужасный холод. Но это холод ненависти. Я ничего не боюсь".

Сонный Раскан подошел, держа закопченный горшок.
– Завтрак, наставник.

– Как мило, сержант. Скажи, мальчишке сильно досталось?

– Не особенно, наставник. Ринт видел и говорит, что виноват скорее тяжелый шлем.

– Ах. Я об этом не подумал.

– Лучше не разговаривать, наставник. Вы должны выпить похлебку - уж слишком бы бледны.

– Разумеется, сержант. Благодарю.

"Нужно было бить сильнее".

Когда Аратан проснулся снова, ее рядом не было. Голову ломило, где-то во лбу угнездилась тупая боль; даже глазам было плохо, когда он заморгал, прогоняя сон. Мальчик слышал, как суетятся другие, слышал фырканье Калараса - тяжелый звук, словно упавший на твердую почву, сотрясая землю и камни. Костром и пищей не пахло. Утро выдалось солнечным, однако он дрожал под одеялами.

События вечера и ночи смешались в голове. Он помнил кровь и столпившихся спутников. Лица глядят вниз, словно маски, лишенные выражений и готовые на жестокость. Вспомнив кровь на лице, он вспомнил и стыд, терзавший его с момента, когда они покинули Дом Драконс.

Но сквозь эти эмоции просачивался экстаз, и Ферен виделась ему без маски - словно тьма, полная тепла, а затем и жара - пряное царство быстрого дыхания и податливой плоти. Ничего подобного он прежде не ведал; о, иногда он пачкал простыни, и в этом выбросе было удовольствие... но он считал это тайной поблажкой перед тем временем, когда повзрослеет и должен будет сделать ребенка. Впрочем, эта идея казалась ему тогда весьма непонятной в деталях.

Но не теперь. Он гадал, вздуется ли ее чрево, делая поступь величавой и настроения изменчивыми - солдатские байки, приносимые товарищами по обучению боевым искусствам, на такое намекали. "Становятся невыносимыми, верно? У женщины с ребенком броня во взоре и торжество в душе. Сохрани нас Бездна".

Услышав топанье, он оглянулся и увидел подошедшего сержанта Раскана.

– Аратан, мозги не вытекли?

Он помотал головой.

– Мы решили дать тебе поспать. Сегодня скачем не так быстро, как хотелось бы твоему отцу. Если ты выдержишь, конечно, мы хотим сегодня добраться до реки. А пока иди есть.

Аратан сел и глянул туда, где развели костер погран-мечи. Увидел лишь Ринта и Ферен. Двоих других нигде не было. Он торопливо оглядел стоянку - не было и Сагандера. Аратана охватил ужас.
– Сержант... наставник - он умер? Они складывают надгробье?

– Нет, - отозвался Раскан.
– Его увезли в Абару Делак, дожидаться нашего возвращения. Выехали рано утром.

Его снова пронизал горький стыд. Не в силах встретиться с Расканом взглядом, он стоял, натянув на плечи одеяла. Окружающее на миг завертелось, но тут же замерло; боль в черепе стала такой сильной, что он задохнулся.

Раскан подступил ближе, протягивая руку помощи, однако Аратан отстранился.
– Со мной все хорошо. Спасибо, сержант. Где отхожее место?

– Вон там. Берегись края - яму рыли второпях.

– Хорошо.
– Аратан пошел туда.

Отец ухаживал за Каларасом. Он не поднял головы, да Аратан этого и не ждал. Сын разрушил жизнь верного учителя, давнего слуги семьи. Ах, как возрадовался Сагандер, узнав о предстоящем путешествии... воспоминание горько терзало Аратана. Удивляться ли, что Драконус пришел в ярость?