Кузница Тьмы

И мы будем любить друг друга, и любовь породит мир".

ЧАСТЬ ВТОРАЯ

ОДИНОЧЕСТВО ЭТОГО ОГНЯ

ШЕСТЬ

Глаза Хаста Хенаральда были спокойными и темными, как будто готовыми оценить тяжесть готовых вырваться слов, узреть, запустят ли они длинные когти в сидящего напротив гостя или попросту скользнут мимо. Тусклый свет подчеркнул впалые щеки, костистый крючковатый нос сильно выступал, отчего казалось: глаза спешат скрыться в залитые тенью убежища, но не теряют силы пронзительного внимания.

– Однажды, - сказал он, и голос был сиплым после годов у кузнечного горна, среди горького дыма и кислого пара, - я снова стану ребенком.

Он неспешно откинулся на спинку стула, уходя из круга света масляной лампы. Келларасу уже казалось, что это не смертный, а некое привидение.

За стенами слишком жаркой комнаты громадные машины утробно гудели, словно беспокойное сердце, отзвуки сотрясали каждый камень Великих Покоев. Этот звук не затихал никогда - дни и ночи, пока Келларас гостил у владыки Хастовой Кузницы, он ощущал барабаны промышленности, ровный пульс земли и камня, огня и копоти.

Это, начал он подозревать, место стихийных тайн, в котором истины кружат в потоках жара, миазмы штормов созидания и разрушения бесконечно сталкиваются со всех сторон; а муж, удостоивший наконец его приемом, сидящий перед ним в высоком кресле - окутанный тенями владыка и судия, правитель и мудрец... увы, первые же сказанные им слова оказались чепухой.

Хенаральд мог сейчас улыбаться, но как разглядеть сквозь сумрак?
– Однажды я снова стану ребенком. Выпрыгнув, танцуя, из собственного разума, камень я превращу в горы. Траву объявлю лесами. Слишком долго был я пойман миром мер, пропорций и масштабов. Слишком долго знал и понимал пределы возможного, столь жестоко отсекал плоды воображения. На этом пути, друг, мы живем две жизни, навеки сошедшиеся в смертном бою, и все, нам доступное, превращаем в оружие.

Келларас медленно протянул руку к кубку рикталя на столе. В горле спирт казался огнем - единственный алкоголь, который согласен пить хозяин. Первый глоток до сих пор громом отдавался в мозгах Келлараса.

– Ты отлично таишь ясный ум, капитан, но я заметил, как напрягся ты, услышав слово "оружие". Ты прилип к нему, ибо среди всех мною сказанных слов понял лишь одно. Я говорил о том, что мы теряем, когда годы прокрадываются мимо нас в прошлое, а юность пропадает вдали.
– Он сомкнул ладони на кубке, и руки его были тяжелыми, грубыми, в шрамах, блестящими в местах давних ожогов, следов проведенной у кузницах жизни.
– Твой лорд просит у меня меч. В дар? Или желает вступить в Легион Хастов? Не могу поверить, что сторонники Урусандера порадуются декларации столь открытой.

Келларас вместо ответа пожал плечами. Легкость, с которой Хенаральд переходил от поэзии к прагматике, выбивала почву из-под ног. Мысли разбегались, как у смущенного головоломкой ребенка.

Однако владыка Хастов не настроен был дожидаться ответа.
– Если я ребенок, взрослые пропадают с глаз моих. Уплывают в свои миры, оставив мне мой собственный. В их отсутствии я полон веры и переделываю меру вещей по своей скромной воле. Время теряет хватку и я играю, пока не приходит время спать.
– Хенаральд замолчал, чтобы выпить.
– А если я увижу сон, то сон о капитуляции.

Келларас долго откашливался, прежде чем сказать: - Лорд, мой повелитель отлично понимает всю... необычность заказа.

– Были времена, когда он стал бы вполне обычным. Однако, полагаю, назвать его так сейчас значит покривить душой. Заказ на меч от Первого Сына Тьмы неизбежно выглядит политическим. Мое согласие возбудит слухи о тайном союзе и заговоре? Что за ловушку устроил Аномандер на моем пути?

– Никакой ловушки, лорд. Его желание - возродить прошлые традиции.

Брови медленно поднялись.
– Его слова или твои?

– Так я понимаю, лорд, мотивы Первого Сына.

– Выбрав тебя, он сделал правильный выбор. Однажды я снова стану ребенком.
– Он подался вперед.
– Но не сейчас.
– Глаза блестели, острые, словно осколки бриллиантов.
– Капитан Келларас, твой владыка дал некие особые указания насчет желаемого клинка?

– Лорд, он желал бы молчащее оружие.

– Ха! Крики гибкой жилы его раздражают?

– Нет, лорд, вовсе нет.

– Однако же он предпочитает оружие заглушенное, онемелое, оружие, проклятое стенать и рыдать неслышимо для всех.

– Лорд, - сказал Келларас, - оружие, что вы описали, заставляет гадать: в чем же бОльшая мука - молчать или провозглашать свою боль?

– Капитан, "описанное мною оружие" не существует. Однако дурни из Легиона Урусандера будут твердить иначе. Скажи, твой владыка сохранит в тайне происхождение клинка?

– Разумеется нет, лорд.

– При том желая, чтобы оно молчало.

– Неужели следует высказывать любую истину, лорд?

– Рикталь тебя расхолодил, капитан? Могу приказать принести вино, которое тебе по нраву.

– Правду говоря, я забыл о кубке в руке. Прошу прощения.
– Келларас сделал еще один глоток.

– Значит, ему нужен клинок истины.

– Да, такой, чтобы требовал искренности и от владельца. В полном согласии, только неслышном.

Внезапно Хенаральд вскочил на ноги. Он был высоким и тощим, однако стоял распрямив спину, словно всё железо мира пропитало кости и плоть. Провалы глаз были невидимы Келларасу с такого угла зрения.
– Капитан, есть хаос в каждом клинке. Мы, кующие железо и другие металлы, касаемся руками хаоса. Сражаемся с ним, ища контроля и порядка, а он отбивается с дерзким вызовом и, когда проигрывает, таит измену. Твой владыка желает меч, свободный от хаоса. Это невозможно, и вся моя жизнь тому доказательством.

Келларас помешкал и сказал: - Лорд, Первый Сын Аномандер знаком с тайной мечей Хастов. Знает о том, что лежит в сердцевине любого вашего изделия. Но не такого пути он желает в изготовлении оружия. Он требует, чтобы спинной хребет клинка был закален в магии, в чистоте самой Темноты.

Владыка Хастовой Кузницы застыл, угловатые черты лица, казалось, заострились еще более. Он не сводил взора с Келлараса. Затем сказал спокойным тоном: - Говорят, что скипетр, изготовленный мною для Матери Тьмы, наделен ныне частью души самого Куральд Галайна. Она напитала его волшебством. Взяла чистое, но простое железо, и сделала... противоестественным.

– Лорд, я мало что знаю.

– Он теперь вмещает Тьму, и суть этого мало кто из нас понимает. Я даже сомневаюсь, что сама Мать полностью знает, что сделала.

Направление разговора вселило в Келлараса тревогу. Хенаральд хмыкнул: - Я изрыгаю богохульства?

– Надеюсь что нет, лорд.

– Однако сегодня нужно внимательно вслушиваться в то, что мы говорим. Похоже, капитан, сила ее растет, а вот терпимость уменьшается. Словно два магнита отталкивают один другой. Неужели сила не дает неуязвимости? Неужели власть не укрепляет доспехов, неужели власть не приносит уверенности? Возможно ли, что наделенные величайшей властью познают величайший страх?