Кузницы Марса. Трилогия

Он воздержался от ругательства и продолжил подъём, мучительный шаг за мучительным шагом.

Каждый шаг сопровождался треском осколков стекла и пепла, делая опору под ногами ненадёжной. Робаут и Павелька поддерживали друг друга, он направлял её неуверенные шаги, а её аугметированные конечности помогали ему сохранять вертикальное положение.

Последними шли Котов и скитарии, два кибернетических воина помогали архимагосу, гироскопы которого испытывали трудности в сохранении равновесия на неровных ступеньках.

Сейчас, прижавшись спиной к стене, Робаут, наконец, получил возможность отдышаться. Воистину этот шанс перевести дух являлся благословением самого Императора.

Робаут успокоил дыхание до более равномерного уровня, разминая мышцы ног и закрыв глаза. Казалось смешным желать уснуть в такое время, но он столь долго поддерживал такой усиленный уровень восприятия, что тело начало отключаться.

Но, несмотря на все усилия, сон так и не пришёл, и он сдался, ограничившись несколькими растягивающими мышцы физическими процедурами и умственными упражнениями, чтобы привести в порядок разум и очистить мысли.

Он воссоздал мир наверху и упорядочил секреты, которые рассказал Телок в ожидании их неизбежной смерти. По большей части они показались Робауту бессмыслицей, но он вспомнил, что одно из высказываний Телока вызвало у Котова приступ беспричинного ужаса.

Название, которое даже для Робаута содержало в себе тьму, окутывая мысли. Что это было за название…?

– Лабиринт Ночи, – наконец вспомнил он.

Котов сразу же посмотрел на него, и Робаут понял, что за этим последует.

– Что вы сказали?

– Что такое Лабиринт Ночи? – спросил Робаут. – Когда Телок упомянул его, вы знали, о чём идёт речь и это испугало вас до кончиков пальцев на ногах. Так что это и зачем оно нужно Телоку для работы Дыхания Богов?

– Я не хочу об этом говорить.

Робаут покачал головой:

– Полагаю, время тайн закончилось, не так ли, архимагос?

Котов смотрел на него, словно сравнивая последствия своей откровенности с вероятностью выживания. Наконец он принял решение:

– Хорошо, – произнёс Котов. – Лабиринт Ночи – запутанная система долин с отвесными стенами в квадранте Фарсида на Марсе. Скорее всего, она сформирована вулканической активностью в далёком прошлом, возможно даже в результате извержения горы Олимп.

– Какое это имеет отношение к Телоку и почему вас так потрясло, когда он упомянул его? Что в тех долинах?

– Я ещё дойду до этого, – ответил Котов. – Несколько тысячелетий назад регион объявили Purgatus, после того как стало ясно, что обнаруженная там относящаяся к временам до-Объединения разумная оружейная технология до сих пор остаётся активной. Действующий тогда генерал-фабрикатор утверждал, что если бы она вырвалась на свободу, то превратила бы Марс в пустошь, поэтому всю область изолировали и укрепили. Так продолжается до сегодняшнего дня.

– Звучит как дымовая завеса, – заметил Робаут.

– Люди должны были держаться подальше оттуда, – сказал Котов. – Данный вариант казался наилучшей возможностью добиться этого.

– Постойте, – произнесла Павелька. – Вы хотите сказать, что там не древняя военная технология?

– Именно это я и хочу сказать, – сказал Котов.

– Тогда что там? – спросил Робаут.

– Подозреваю, что никто не знает точно, что именно расположено под Лабиринтом Ночи, но как архимагос я, конечно же, был посвящён в старые легенды, распространённые среди руководящих кругов Культа Механикус. Главным образом необоснованные домыслы, ноосферные сплетни и тому подобное. И всё же после сообщений… о кораблях ксеносов в форме полумесяца, приземлявшихся в глубочайших долинах, слухи только усилились.

– Какие слухи? – спросил подошедший послушать Танна.

Похоже, Котов не был уверен, стоило ли ему продолжать раскрывать самые сокровенные тайны своего ордена.

– Что под красными песками находится технология некронтир, – ответил Робаут.

– Откуда вы это узнали? – потребовал объяснений Котов.

– Вспомните, что я видел падение Келленпорта на Дамносе, – сказал Робаут. – Я видел корабли, о которых вы говорили, и видел военные машины некронтир. Это было первым, о чём я подумал, когда увидел устройство Телока.

Котов вздохнул и кивнул, словно Робаут прошёл какую-то проверку:

– Хорошо, мистер Сюркуф, полагаю, что возможно вы и правы. Есть вероятность, что какая-то составляющая технологии некронтир положена в основу Дыхания Богов, и если это так, то в двойне важно помешать Телоку покинуть планету.

– Почему? – спросил Андерс. – Я имею в виду помимо очевидного?

– Потому что если старые легенды истинны, то существует реальная возможность, что под Лабиринтом Ночи погребён огромный осколок одного из древних богов некронтир.

И внезапно в голове Робаута всё сложилось. Он повернулся к Бьеланне, которая, казалось, старательно игнорировала их разговор.

– Вы знали, не так ли? – спросил он. – Вы сказали это недавно в пещере? Как вы назвали это? “Проклятая машина Ингир”? Рискну предположить, что этим словом вы называете богов некронтир.

Бьеланна медленно кивнула:

– Теперь ты видишь, почему мы так упорно пытались остановить вас, – сказала она. – И почему сейчас проливаем свою кровь, помогая вам.

Робаут начал шагать, как делал это всегда, когда хотел привести мысли к логическому выводу. Усталость прошла, когда он заговорил:

– Готов поставить каждый корабль своего флота, что один из этих Ингир находится в центре Дыхания Богов. Или, по крайней мере, так было. Теперь он умирает или Телок использовал последний из них для преображения звезды Катен Вении. Вот почему Телок столь отчаянно хочет вернуться на Марс, открыть Лабиринт Ночи и возродить бога в своей машине.

Линья горела. Пламя заполнило тесное переходное отделение в ноге “Амарока”. Она снова оказалась в ловушке внутри титана, а до ведущего к спасению люка доступа было не дотянуться.

Боль была невыносимой.

Линья чувствовала, как умирала каждая часть её тела.

Плоть сползала с костей, как переваренное мясо. Хирургическая сталь имплантатов во внутренних органах расплавилась. Она чувствовала, как они разжижались.

Невероятно, но вокс в отделении ещё работал, правда, никто не отвечал на её крики о помощи.

Зато крики её отца отзывались эхом от горящих железных стен ноги титана. Он вопил от невообразимой боли, издавая невозможный для человека звук. Одновременно ужас и обвинение.