La Cumparsita… В ритме танго

— Рыбка? — тихо произносит.

— М-м-м? — лежу с закрытыми глазами и блаженной улыбкой на своих губах.

— Ты как? — проводит израненной рукой по моей груди. — Устала? Сильно?

Неспешно поворачиваюсь к нему и говорю:

— Хорошо. Даже очень. Спасибо. А ты…

— Даш, я ведь не вышел. Но…

— Все нормально. Все хорошо, — лаская, трогаю руками его скулы.

Ничего не будет! Мне такое не дано!

— Даш…

— А?

Сейчас потребует, чтобы я громко вслух произнесла о том, что у нас все было?

— Что, Ярослав? — пытаюсь зафиксировать свой взгляд на нем.

— Выходи за меня замуж! — спокойно и уверенно произносит.

Что-что? Как кукла хлопаю глазами! Не поняла мне заданный вопрос. Возможно повторить?

— Тебя еще не отпустило? — смеюсь и сильно выгибаю спину, тараню своей вспотевшей грудью его грудь. — Так! Давай-ка…

— Выходи за меня замуж, кумпарсита! — еще раз то же произносит.

То есть? Он обалдел или серьезно?

— Ярослав! — голосом пытаюсь донести ему, что это абсолютно не смешно. Скорее мерзко, подло…

Какого, твою мать, черта? Это персональный посткоитальный синдром?

— Хочу, чтобы ты стала моей женой, Даша, — прикрыв глаза шепчет в щеку.

— У меня большое прошлое, Горовой! И огромное количество запахов! — руками упираюсь в его плечи. — Встань с меня, товарищ! Будь так любезен…

— Нет! Даша!

— Ярослав! — рычу в ответ.

— Дарья Алексеевна Смирнова…

Господи! Выкручиваюсь и зажимаю двумя руками его рот. Он обалдел? Словил приход? Что он чушь несет…

— Выходи за меня замуж, Дари-Дори! Будь моей женой!

Нет!

Нет!

Нет!

Глава 16 Горовые…

Два года спустя

Даша

Шесть часов утра… Правда? Уже пора? А если еще немножко, хотя бы пять минут? Еще чуть-чуть? Вдогонку? Как же не хочу вставать! Я сова и в этом, видимо, все дело. Похныкиваю, как маленький ребенок, которого слишком рано разбудили, чтобы в надоевшую школу не спеша собрать. Как быстро ночь прошла — вот только-только свои глаза прикрыла и сладко задремала, как тут уже заря, теплое летнее утро, и выставленный с вечера неудобный хронометраж. Труба зовет и профессиональные обязательства уже не спят.

Щебечущие лесные птицы электронного будильника, стоящего на прикроватной тумбочке с моей стороны кровати, пищат о том, что нужно подниматься. Господи, как же неохота! Тянусь к часам, чтобы отключить пренеприятнейший сигнал. Мужская сильная рука с тонким золотым кольцом на безымянном пальце впивается в мой живот и вжимает меня в себя.

— Доброе утро! — через плечо, вполоборота, обращаюсь к рядом спящему со мной мужчине и дую с нежностью в его лицо.

— У-у-у-у, привет, не надо, — он зажмуривается и утыкается носом в мою шею, попутно оставляя пару-тройку шустрых поцелуев, затем лениво разжимает руку и отпускает меня. — Даш, я еще немного полежу, — зевает и переворачивается на спину.

Я, естественно, не возражаю. Впрочем, как всегда!

У моего мужа персональный распорядок дня. Ярослав, как и я, не любит рано вставать. Мы с ним ленивые совы в плане очень раннего подъема.

— Спи, — губами жалю его скулу.

— Ага, — дергает плечами и с нескрываемой мольбой в своем голосе выкатывает просьбу, — укро-о-ой меня.

Перекладываю на него собственную часть огромного одеяла, затем потягиваюсь, широко зеваю, поскрипываю и улыбаюсь. Отталкиваюсь от матраса и опускаю ноги на пол. Обязательные наклоны из стороны в сторону совершаю, затем вперед-назад сгибаюсь-разгибаюсь, и наконец, встаю с постели и шустро следую на кухню, чтобы приготовить наши обязательные утренние чашки кофе с затяжным печеньем.

На носочках, почти воздушно, пола не касаясь, спускаюсь по ступеням на первый этаж нашего с Ярославом дома. Расставляю руки, вращаюсь на месте и с некоторым продвижением, затем распушиваю волосы, танцую роковую страсть в просторной общей комнате и отрабатываю новый танцевальный шаг, о чем-то вдруг задумываюсь, резко останавливаюсь и наблюдаю за собой в огромном зеркале на всю стену, которое муж повесил специально для меня.

— Да, детка! Ам, «а как известно, мы народ горячий и не выносим нежностей телячьих» *! — шепчу своему отражению, оскаливаюсь и наигранно кусаюсь, потом специально оголяю одно плечо, почти показываю грудь, а задрав ночную хлопковую чересчур короткую сорочку, демонстрирую зазеркалью свое смуглое бедро. — Да! Да! Да! Хочешь меня? — еще выше поднимаю ткань, облизываю губы и рассматриваю свой гладкий, как у девочки, лобок, хихикаю и по-воровски оглядываюсь по сторонам, и обязательно поднимаю голову наверх — а не подглядывает ли Ярослав за этим представлением?

Нет, нет, нет! Муж спит, а я сама с собой флиртую. Да просто обалдеть!

Приготовив нам по чашке кофе и собрав утренний поднос с легким завтраком в супружескую кровать, почти такой же пританцовывающей походкой возвращаюсь в нашу спальню без дверей, на второй жилой этаж.

Ярослав лежит на спине, повернув свое лицо к окну. На мужской небритой щеке вовсю рисует яркое летнее солнышко и слепит спящему закрытые глаза. Осторожно усаживаюсь с большим, как для одного маленького человека, подносом в изножье двуспальной кровати. Откидываюсь спиной на деревянные перила, изображая современную аристократку, раскладываю приборы, затем неспешно намазываю хлеб сильно обезжиренным, специально для субтильных дам, сливочным маслом, откладываю в сторонку нож, причмокивая, облизываю пальцы, ухмыляюсь, демонстрируя спящему мужчине свой бутерброд, прыскаю и начинаю есть.

Аромат — ну просто «вау»! Мне мог бы позавидовать какой-нибудь король. Такой великолепный, но все-таки крестьянский, завтрак! С наслаждением уминаю хлеб с маслом, присматриваясь к Ярославу. Спит товарищ и даже ручкой-ножкой не колышет. Вот ж обаятельный мерзавец…

— Даша, перестань! — не открывая глаз, совсем не сонным голосом степенно произносит.

— Еще чего! И даже не подумаю, — хмыкнув, отрезаю.

— Перестань, кому сказал, — с наигранной угрозой повторяет.

— Спи и не выступай! — откладываю свой хлеб, запустив пальцы в ручку мелкой белой чашки, отпиваю первый кофе за только-только занимающийся день.

— С самого утра хомячишь в постели, рыбка? — Ярослав подкладывает больную руку себе под голову и с прищуром рассматривает меня.

— Не желаешь присоединиться к трапезе? Между прочим, очень вкусно! — ставлю чашку и поднимаю весь поднос, демонстрируя ему совсем — так уж вышло, — не диетический стол.

— Приятного аппетита, жена, но я, пожалуй, воздержусь от угощения. Предпочту понаблюдать, как ты жадно уминаешь самостоятельно добытую пищу.

— Жадно? Уминаю? — выказываю изумление. — То есть?

— Заелась, как маленькая свинка, Даша. Я бы мог тебе помочь с этим, но ты слишком далеко.

— Так ты лентяй или просто не желаешь двигаться? Устал, по всей видимости? — кусаю хлеб. — Или это отклонение, а сам ты пищевой вуайерист? Или вынужденно на диете, милый?

— И то, и то, и даже это, всего понемножку, рыбка, — зевает и плотоядно ухмыляется. — Долго еще?

Прекрасно понимаю, на что он намекает. Быстро перекидываю одну ногу через него, при этом раскрываюсь своей плотью для Ярослава, ерзаю задницей и с распахнутым нутром на пятой точке двигаюсь к нему.