Лабиринт Ариадны

— Ариадна? — озабоченно спросил Ник. — Все в порядке? Ты вся красная. У тебя жар?

Я медленно выдохнула, высвобождая свое запястье и натянуто улыбнулась своему начальнику:

— Просто мутит немного. Похмелье.

И сбежала в туалет, где долго смотрела в глубину своих глаз в зеркале.

Никогда в жизни я не оказывалась в постели с мужчиной через такое короткое время после знакомства. И без надежды на продолжение.

Может быть, зря?

Но как же сейчас сладко и стыдно — одновременно…

И страшно.

…вспышка.

— Трусливо? — глубокое синее море в глазах чернеет, надвигается шторм. — Ты говоришь это мне? Человеку, который как раз спонсирует игровые стартапы? Дает гранты таким вот мечтателям как ты — и не требует ничего взамен, кроме работающей игры? И неважно, насколько она успешна. Ты ведь знаешь это? Поэтому и начала мне рассказывать про свою игру мечты.

— Ты сам спросил! — возмущаюсь я и тут до меня доходит. — Постой! Так ты слышал, что про меня говорил Рус? Про то, что я охочусь на богатых мужиков в индустрии?

— Слышал.

— И?

— Тебе нет нужды отдавать мне что-то, кроме своих идей и энтузиазма. Я бы все равно дал тебе грант.

— Ты считаешь, я тут с тобой ради гранта?

— Нет. Ты тут со мной ради секса.

Я не знаю, на что мне обидеться сильнее — на обвинение в том, что я прыгнула к нему в постель ради денег, или на то, что я прыгнула к нему в постель, потому что шлюха.

Сейчас мне стало стыдно и за то, и за то. Я вернулась на свое место, фыркнув на Ника, который снова попытался что-то сказать, закуталась в плед, накинула капюшон и свернулась креветкой в кресле, пытаясь сбежать от жжения стыда, полыхающего возмущения и огня желания, которые разжег во мне Дионис. Как же его зовут на самом деле? Я ведь так и не выяснила — все некогда было. А он был так уверен, что я знала, к кому иду…

— Фролова.

Я неохотно повернулась. Мой сосед ушел в туалет, и Ник воспользовался этим, плюхнувшись в кресло рядом.

— А?

— Не хотел при Гришеньке говорить, — вздохнул он. — Но думаю, будет честно тебя предупредить.

Тоскливое ощущение разлилось в груди, где только что пылал огонь. Я уже догадывалась, что он скажет.

— Руслан Мальцев предупредил, что нам не понравятся последствия, если ты продолжишь у нас работать. Марк отличный мужик, но менять тебя на свою компанию не будет.

— Даже из принципа? — спросила я с надеждой.

Бывший спецназовец ведь не будет прогибаться под борзого богатея. Не? Не? Не?

— Если бы Рус ни с чего на тебя взъелся — сработало бы, — покачал головой Ник. — Но как только Марк узнает историю с переломанными ногами…

Понятно. Больше, чем борзых богатеев, Марк Евгеньевич ненавидит отморозков вне закона, мнящих себя мстителями. Как мой брат.

Жужжание в голове стало громче, а тающий привкус вина во рту сменился кислотой.

Я уткнулась в ладони, жалея обо всем сразу — о том, что полетела в Корею, о том, что когда-то встретилась с Русом, о том, что начала играть в эту игру и о то, что вообще родилась.

— Но у меня есть идея, — пробился через мое отчаяние голос Ника.

Глава двадцать вторая. Парод

Дионис

Ее нет. В комнате остался лишь ее аромат — ни на что не похожий. Не цветочный, не сладкий, не пряный. Не с чем сравнить — и потому негде найти.

Лишь аромат — Ариадны нет.

Мятежной, дерзкой, страстной, увлеченной девушки, у которой так горят глаза, что невозможно оторвать взгляд. Она даже не замечает, что где бы она ни появлялась — все головы поворачиваются в ее сторону. Она притягивает, она пленяет, она заставляет ревновать и завидовать. И даже желать уничтожить конкурентов — или ее саму. Некоторым кажется, что это ее вина — но это лишь их собственная темная сторона жаждет обладать редким сокровищем.

Не утруждаясь обернуть бедра полотенцем, снимаю трубку телефона и нажимаю кнопку вызова лобби.

— Нет, мы не можем сказать вам по имени, в каком номере остановился гость, это политика компании, — щебечет нежный голосок на безупречном английском, хотя я вообще-то задавал вопрос по-корейски.

Уже по одному этому можно догадаться, что дальнейшие переговоры бесполезны — хоть намекай, что стоит посмотреть, из какого номера звонок, хоть проговаривай по буквам свою фамилию, хоть призывай управляющего. Если корейцы уперлись в свои правила, планы и инструкции — сдвинуть их сложнее, чем ослика на горной тропе.

Но я все равно делаю несколько попыток достучаться до разума хостесс, теряя драгоценное время. Оно утекает ручейками сквозь пальцы и впитывается в серый пепел на равнинах Аида.

Забываю о вежливости, бросая трубку без прощания.

Натягиваю джинсы, игнорируя футболки и рубашки, и спускаюсь в лобби лично.

А вот в лицо они меня помнят и всей сменой выстраиваются в линеечку, низко кланяясь и начиная щебетать витиеватые приветствия.

И сразу никаких вопросов, зачем мне конфиденциальная информация. И сразу — получаю все сведения про Ариадну Фролову и ее коллег, начиная от номеров паспортов, заканчивая номерами комнат. Которые мне и нужны.

Но — увы. Когда я поднимаюсь на нужный этаж, дверь с заветными цифрами распахнута настежь, а внутри глухо гудит пылесос. В лобби мне с привычным азиатским наивным коварством «забыли» сказать, что гости уже выехали.

Я же не спрашивал!

Пока машина везет меня в аэропорт, стискиваю зубы, чувствуя азарт охоты, поднимающийся из глубины нутра. Я всегда знаю, когда нахожу уникальный самоцвет. Если бы я давал гранты только на те проекты, которые нравятся лично мне — у нас был бы беспрецедентный процент успеха. Но так неинтересно.

Зато мой отец не стеснялся выкупать необработанные камни прямо с рудников и продавать потом на аукционах дороже в неприличное количество раз. Собирал картины, которые становились на порядки дороже с каждым десятилетием. И даже в юности подружился с теми, кто к старости превратился в самых влиятельных людей страны.

Я разбирался только в играх, и мне не казалось, что это продолжение семейного дара. Просто сразу видно — интересно в это будет играть или нет. Еще на этапе, когда какой-нибудь сутулый парнишка со взглядом крота, впервые выбравшегося на поверхность из своих тоннелей, приносит первый корявый дизайн-документ. Не структурированный, без иллюстраций, без намеков на монетизацию. Но в нем уже спит искра, которая заставит играть сутками, забывая о еде и работе.