Лабиринт Ариадны

— Тогда я твой Тезей, которому ты дала путеводную нить, — не сдался Ник.

Он держал меня за бедра, контролируя глубину проникновения, а я двигалась вверх-вниз, стараясь впустить его в себя как можно глубже. Мне как будто постоянно не хватало еще чуть-чуть — чуть близости, чуть скорости, чуть резкости, но он меня сдерживал, уговаривал не торопиться.

— Не мой, — возразила я. — У тебя есть женщина.

— Об этом обязательно разговаривать прямо сейчас? — раздраженно выдохнул Ник, грубо сминая мою грудь и выкручивая пальцами соски.

— Нет… — сдалась я, цепляясь за его плечи и закрывая глаза.

Несколько минут отчаянно-быстрых и резких движений, шлепков плоти о плоть, нарастающего напряжения, укусов, стонов, болезненных поцелуев, от которых вновь останутся следы — Ник любил потом гладить их пальцами с самодовольной улыбкой — и он напрягся всем телом, а я почувствовала пульсацию внутри.

— Хочешь кончить? — как всегда, предложил он, видя, что я не успела догнать.

Я прижалась к нему всем телом, обнимая за шею и сжимая зубы на плече.

Умелые пальцы быстро довели до финала и меня.

Стоны… Да, я не сдерживалась и порой срывала голос до хрипа, когда мне было особенно хорошо. Нику нравилось. Настолько, что иногда он начинал второй раунд сразу после первого, лишь сменив презерватив.

Но не сегодня.

Сегодня он провел пальцами по моей груди, стирая дорожки пота, скатившиеся с шеи, и вдруг задумчиво сказал:

— Знаешь, что?..

— Что? — у меня не было сил пошевелиться, но я знала, что скоро он уйдет в душ и надо будет одеваться и возвращаться к работе.

— Если проект взлетит, мы с тобой поженимся. Устроим грандиозную свадьбу с кабриолетом и живым оркестром.

Я замерла, не понимая, что только что услышала.

— Это… предложение? — глухо пробормотала куда-то в шею, не решаясь даже посмотреть ему в лицо.

— Конечно. — Ник провел ладонями по моим бокам, очертил талию, стиснул ягодицы, втянул воздух сквозь сжатые зубы. — Конечно. Ты ведь рада?

Глава тридцать пятая. Ираида притворяется Ариадной

— Фролова, у тебя совесть есть?

Примерно с этой фразы начался день, закончившийся катастрофой.

— Прости, пожалуйста! Но у меня столько всего произошло, все так закрутилось!

— У тебя трех секунд не было написать, что все в порядке?!

Лика ругалась — и была совершенно в своем праве. С момента моего возвращения из Кореи прошло уже несколько месяцев, а я не то что не встретилась с ней, чтобы передать все килограммы косметики, сладостей и блокнотиков — даже не позвонила. И не ответила ни на одно сообщение в мессенджерах, скрываясь за безликим «была в сети недавно».

Я терпеливо выслушивала все, что она желала мне сказать, помешивая свой кофе в причудливом стаканчике из цветного стекла. Устав спотыкаться о коробки с крайне нужными вещами, которые я так и не распаковала, сегодня с утра я открыла одну из них… И наткнулась на фигурки небожителей, купленные в Пусане специально для Лики.

Совесть и стыд взвыли в унисон и так энергично вгрызлись в меня, что я наконец нарушила свое уединение и позвала подругу на кофе.

На эту милую кофейню я когда-то наткнулась совершенно случайно — она вдалеке от моих обычных маршрутов, сюда неудобно добираться и от дома, и от бывшей работы, и от нового дома, и от нового офиса Ника. В общем, идеальное место для конспиративных встреч со старыми подругами.

— Ты как-то изменилась… — задумчиво сказала Лика, когда наконец закончила меня чехвостить, отхлебнула остывший кофе и перешла к светской беседе.

— Ты даже не догадываешься, как сильно, — спрятала я горьковатую улыбку в глотке орехового рафа.

Я пока еще не рассказала ей про смену имени, работы, квартиры… и всего остального. И даже не потому, что надо было постепенно подготовить Лику к подобным новостям. Просто я поняла, что медлила и со встречей и с рассказом потому, что воспринимала эту смену как временное явление.

Будто бы на время ремонта переехала в другой дом, но скоро можно будет вернуться.

Вернуться к Ариадне — нелюбимому когда-то имени, которое теперь кажется отсутствующей частью моего тела.

В свою квартиру, которая казалась надоевшей и скучной, а теперь мнится идеально уютной.

К друзьям и знакомым, потерявшим меня в суете смены телефонных номеров и аккаунтов.

Поэтому я и не перетаскиваю их на новое место, и с Ликой не виделась. Как будто ждала, что вот-вот все кончится и можно будет жить как раньше.

Вот только с работой не получится откатить обратно — репутация моя безнадежно испорчена Мальцевым. И вообще я обиделась на Марка Евгеньевича.

Но вообще-то нынешнее занятие нравилось мне куда больше. Несмотря на наши регулярные скандалы с Ником, такой свободы я не чувствовала никогда.

Не переводить чужие тексты, пытаясь уловить, что братья-корейцы имели в виду.

Не вылавливать кусочки здравого смысла из густой солянки китайско-корейско-английского бреда.

Не выстраивать в слаженный хор чужие голоса, приспосабливая переведенные через два языка грамматические конструкции под не самый простой русский с нашими родами, падежами и спряжениями.

А творить.

Потому что создавать игры — это самое близкое к чистому творчеству занятие. К божественному творению миров, подвластному только демиургам.

Целая вселенная в руках — безумная ответственность и безумный восторг в равных пропорциях.

— Серьезно? Все изменилось? — Лика поняла мой ответ по-своему. Глаза ее загорелись, и она вся подобралась, как кошка перед нападением. — Рассказывай скорее! Кто он? Кореец, да? Скажи, что кореец — я тебе обзавидуюсь!

— Нет, не кореец… — засмеялась я.

Лика с горящими глазами и в ободке в виде кошачьих ушек смотрелась просто изумительно. К ее необычному, почти бирюзовому цвету глаз и светлым невесомым волосам образ кошко-девочки подходил как родной.

— А кто? Кто? — заерзала она в кресле, теряя интерес даже к малиновому эклеру, что было совсем уж немыслимо. — Богатый? Красивый? Высокий?

— Да дело вообще не в мужике! — закатила я глаза.

— Так у тебя никто не появился?..

Ее разочарование было таким трогательным, что я бы даже выдумала одноразовый секс с красавчиком-корейцем, если бы действительность не была гораздо круче.