Лабиринт Ариадны

— Что они выполнили? Я должна была в задаче сказать, что голова не должна откидываться, как шлем скафандра? Где хоть одно движение руками? А монстров ты видел? Паука этого калеченого на костылях?

— Пауку пока не успели написать нормальный поиск пути, воткнули от танка.

— Я могу тебе написать историю про паука с поведением танка, но давай тогда сразу скажешь, что исходить надо не из моих якобы гениальных идей, а из того, что у тебя программисты умеют!

— Поставь. Нормально. Задачу!

— А я как поставила?

— Поставь как для программиста, а не для нормального человека!

— Умение общаться с умственно недоразвитыми у нас в договор не входило!

— Кончай хамить, Ариадна!

— Кончай называть меня Ариадной!

Развернувшись, я запулила в орущего Ника сиреневым драконом, с незапамятных времен обитавшим у меня на рабочем столе. Мне его подарила мама в честь первого рабочего дня. Это была авторская игрушка, совершенно не детская — перья, перламутровые чешуйки, глиняные когти, зубы из кусочков оникса, переливчатые глаза. И жесткий гребень на хвосте, которым дракон и заехал Нику по морде, прочертив зигзагообразную ссадину по скуле.

— Ой! — испугалась я.

Он меня, конечно, выбесил чудовищно своими наездами, своими требованиями, визитами своими внезапными в одиннадцать вечера. С требованиями обсудить концепт игры и обвинениями в том, что это я как-то неправильно все придумала, раз программисты тормозят, а художники прокрастинируют.

Но я прекрасно видела, что это не на меня лично наезды, а просто беспокойство за проект. Даже подозревала, что для Ника это и есть «игра мечты». Пусть не его в плане идей, но его детище — с нуля, с семечка, вырастающего сейчас у нас на глазах.

Ник смахнул ладонью капли крови с кожи, взглянул на свою руку и перевел бешеный взгляд на меня.

— Прости! — быстро сказала я. — Но ты сам виноват!

Ник оскалил зубы и, развернувшись, уперся ладонями в подлокотники моего кресла. Напрягся всем телом и с жутким скрежетом отодвинул его от стола, продолжая нависать надо мной и глядя темными глазами мне в лицо. Я кинула быстрый взгляд в сторону, куда улетел дракон. Почему-то мне показалось хорошей идеей его подобрать и использовать в качестве оружия. Раз уж он так хорошо себя показал и успел напиться крови.

Понятия не имею, откуда у меня такие средневековые замашки. Наверное, слишком много читала древних легенд, когда думала над игрой.

— Фролова! — угрожающе проговорил Ник, наклоняясь все ниже. Сквозь оскаленные зубы со свистом вырывалось его горячее дыхание, которое я уже чувствовала на своем лице. — Ты совсем обнаглела?

В его тоне было что-то такое… Будто он не всерьез, но если я поведу себя неправильно, то может разозлиться и по-настоящему. Мне этого не хотелось.

Наоборот.

Я в последнее время чувствовала себя такой одинокой, что иногда вечерами хотелось плакать от того, что ни с кем не разговаривала целый день. А Ник заходил редко и ненадолго — в основном для того, чтобы покритиковать то, что я придумала.

И сейчас тепло его тела, его дыхание, его нахмуренное лицо… Больше всего на свете мне хотелось прижаться к нему, почувствовать, как он обнимает меня. Услышать, что я молодец и отлично справилась.

— Совсем, — сказала я, глядя в темные глаза. Разжала стиснутые на подлокотниках кресла пальцы и медленно, словно давая ему шанс меня остановить, потянулась к лицу Ника. Положила ладони на его щеки, чувствуя кожей напряжение сжатых челюстей. Скользнула ниже, обвивая его шею и притягивая его к себе. — И что ты мне сделаешь?

Я услышала, как дыхание Ника прервалось на несколько секунд. Он смотрел на меня, чуть сощурившись, не делая попыток приблизиться еще, не поддаваясь на провокации.

Сглотнул — дернулся острый кадык. Медленно втянул носом воздух.

И… отстранился выпрямляясь.

— Нет, Ариадна, — сказал он твердо, хоть и с явными нотками сожаления в голосе. — Это плохая идея.

— Ну надо же… — я зло усмехнулась, сжимая соскользнувшие с его тела ладони в кулаки. — Теперь это плохая идея? А в Корее ты меня угрожал изнасиловать, такой хорошей она тебе казалась!

Я почему-то разозлилась так сильно, словно действительно хотела затащить Ника в свою постель. Желала этого по-настоящему, а не только потому, что на несколько мгновений поддалась слабости и одиночеству.

— В Корее ты очень разумно напомнила мне, чем это грозит, — Ник тяжело оперся на стол, глядя на меня из-под упавших на лоб отросших прядей волос. — И ты была права.

— С тех пор многое изменилось, — сообщила я ему, обводя рукой комнату. — Я больше не переводчица

Ник обогнул мое кресло, встал позади и, напрягшись, с тем же жутким скрежетом придвинул его обратно к столу. Наклонился, щелкнул мышкой, пробуждая от сна темный экран ноутбука и проговорил мне на ухо:

— Именно. Изменилось. Теперь ты мне нужнее, чем раньше. И терять твою фантазию, твое трудолюбие и твой талант ради сиюминутных желаний я не собираюсь.

Я почувствовала тысячу колких мурашек, разбежавшихся по коже от того места, где моей шеи коснулось его дыхание. А потом почувствовала мимолетное прикосновение сухих прохладных губ к тонкой коже под ухом.

Хотела обернуться — но не успела. Через мгновение Ник уже стоял в дверях, оперевшись плечом на косяк.

— Значит, так. Бросай пока дизайн-документ. Накидай мне до завтра сотню мелких квестов. Из серии — сходи в лес, принеси ромашку, получи нубское зелье здоровья. Никаких цепочек, одиночные простенькие задания, но в духе нашего сеттинга. А я пока посмотрю, что из твоих идей мы сохраним, а что надо будет переделать.

Он отсалютовал мне двумя пальцами, приложив их к виску, быстро и привычно переобулся и захлопнул за собой входную дверь, оставляя меня перед выбором — или я буду размышлять о том, что это было сегодня вечером, или успею выполнить задание.

И то и другое — никак.

Перед очевидным выбором.

Я захлопнула ноутбук, подтянула к себе толстый блокнот и написала на чистой странице цифру «1».

Ну, поехали.

Глава тридцать первая. Ираида не проходит испытание

— Я переслал тебе картинки от художников. Посмотри в почте, — сообщил Ник, как обычно, приказным тоном, заходя в квартиру.

Я бы сказала «в мою квартиру», но он перестал стесняться и открывал дверь своими ключами, потому что, по его словам, не хотел отвлекать меня от работы.

Ключи у него оставались от хозяина — это логично, отвечает-то за все он.

Так и получалось, что живем мы в каких-то странных, слишком близких для рабочих отношениях. И слишком далеких даже для друзей.