Лабиринт Ариадны

На лице играла насмешливая ухмылка. На мгновение за стеклами очков мелькнул темный взгляд карих глаз, но Ник снова отвернулся к экрану, и я потеряла шанс успеть проникнуть в его мысли.

— Так не работают!

Я с отвращением слышала в своем голосе бессилие и слабость.

— Ариадна… — он отпустил мышку и откинулся в кресле, глядя мимо меня и почему-то снова забывая о новом имени. — Почему ты постоянно со мной споришь? Я в конце концов твой начальник и по совместительству главный инвестор. Я и заказываю музыку.

Я развернулась к нему всем телом, чуть не свалившись с подлокотника.

Пришлось упереться босой ступней в край кресла, почти сплетаясь с Ником ногами.

Но я была слишком возмущена, чтобы отслеживать уместность своей позы.

— Я спорю, потому что хочу, чтобы это была хорошая игра! Ты же для этого меня и взял на работу! И теперь сам же не ценишь мои идеи!

Ник фыркнул и вдруг нагнулся к полу, мимолетным жестом придержав мою лодыжку, чтобы

случайно не спихнуть меня на пол.

Поднял свою сумку, стоявшую у ножки стола и откинул кожаный клапан. Достал оттуда перетянутую резинкой стопку пятитысячных купюр.

— Кстати о «ценишь». Держи. — Он хлопнул тугой пачкой о мою коленку. — Как обещал. Зарплата за отработанный срок и еще аванс на месяц, чтоб два раза не вставать.

— Ух…

Я миллион лет не держала в руках столько денег наличными. На банковском счету бывало и больше, но сколько себя помню, я расплачивалась везде картой. До этого моего увольнения.

От специфического запаха купюр, казалось, закружилась голова.

Деньги пахнут. И новые, и старые. А когда их много — пахнут сильно.

Я осторожно дотянулась до стола и положила пачку подальше, глядя на нее, как на опасного зверька.

Ник, однако, сумку откладывать не спешил.

Когда я вновь перевела на него взгляд, он усмехнулся, запустил руку в тесный карман на боку и достал оттуда плоскую коробочку с тисненым золотом названием.

— Так вот. Кстати о том, как я тебя ценю.

Он сам сдвинул ленточку и открыл коробку. Внутри на белоснежном атласе лежала, свернувшись змеей, хитровыплетенная цепочка, а ее оттягивал небольшой кулон-капля со сверкающим камешком в оправе.

— Что это? — я помотала головой, глядя на Ника. На секунду я даже испугалась его жеста, пока не поняла, что коробочка явно больше той, что для кольца.

— Это твоя премия, — он подцепил кончиками пальцев украшение и жестом показал, чтобы я развернулась. — Материальное напоминание о твоей ценности для моего проекта.

Он отвел волосы от моей шеи, и я передернулась от пробежавшего по коже холодка, когда цепочка скользнула на шею.

— И для меня… — добавил Ник тихо, и меня дернуло, словно током.

Подняла капельку к глазам и посмотрела, как преломляется тусклый свет люстры на ее гранях.

— Постой… — я обернулась к нему. — Это что — бриллиант? Настоящий?

— Ну конечно, — криво усмехнулся он. — Почти каратник.

— Обалдеть… — выдохнула я. — Так ты…

Ник провел пальцами по моей скуле, отвел прядь волос от лица и сказал негромко:

— Действительно ценю тебя и хочу, чтобы ты это понимала. Не хотел давать премию деньгами. Деньги ты проешь и забудешь. А сейчас у тебя остается на память сувенир о начале нашего совместного пути. Уверен, дальше будет круче, Ариадна. Ты — настоящее сокровище, с которым мы добьемся успеха. Ты молодец и делаешь свою работу невероятно хорошо. Спасибо тебе.

На протяжении всей речи он не отводил от меня взгляда, и я изо всех сил сдерживала щекочущее ощущение в уголках глаз, чтобы не расплакаться. Что-то теплое защипало нос, и я, не выдержав, обняла Ника.

— Спасибо тебе… — прошептала ему куда-то в шею, вдыхая запах дорогого парфюма. — Спасибо, Ник.

Он отстранился — и я наконец увидела его глаза за стеклами очков. Внимательный, пристальный, от которого мурашки разбежались по коже.

Не знаю, кто первый сделал это первое, самое крошечное движение — он или я?

Но через мгновение уже точно я сама потянулась к нему, ловя прохладные губы и судорожно выдохнула, когда твердые руки прижали меня к его груди.

Глава тридцать третья. Ираида пока не партнер

Конечно, нам не стоило этого делать. Ни с какой стороны.

Ник несвободен, он мой начальник и партнер, он не испытывает ко мне ничего, кроме физического влечения, а я…

А мне нужно только человеческое тепло. Так сильно нужно, что все разумные доводы растворяются в потребности почувствовать его прохладные губы на своих губах, на шее, на пылающей коже груди в растянутом вороте домашней футболки.

Запрокидываю голову, давая Нику шанс понять намек и пройтись языком от ямочки между ключицами вверх до тонкой кожи под подбородком и снова поймать губы, скользнув языком между ними, и углубить поцелуй.

Я не ношу дома лифчик, поэтому мужская ладонь, накрывшая грудь, заставляет вздрогнуть от пронзительного жара, разошедшегося разрядами по всему телу. Мгновенно затвердевшие соски болезненно трутся о грубую ткань, изнывая от потребности прикосновений.

Сползаю ниже, оказываясь у Ника на коленях, а не на подлокотниках кресла и чувствую твердый член, упирающийся мне в бедро. Дыхание, обжигающее шею, становится тяжелее, а вторая рука ныряет под край моей футболки и под резинку домашних штанов.

Вздрагиваю от почти забытого ощущения жадных мужских прикосновений к животу и ниже, еще ниже…

— Ник… — чувствую необходимость все-таки что-то сказать.

— М-м-м-м-м? — вопросительно мычит, прихватывая губами кожу под ухом.

— Может, не стоит? — спрашиваю неуверенно, просто для очистки совести.

Он это чувствует, поэтому равнодушное:

— Думаешь?.. — не отвлекает его даже на пару секунд от продвижения пальцев дальше вниз под прикрытием тонкой ткани моих трусиков.