Лабиринт Ариадны

Он водрузил очки обратно и направился к лестнице, показывая, что разговор закончен.

— Я просто хочу получить свое! — бросила я ему вслед.

— Все твое — у тебя. Больше ничего нет, — махнул он рукой.

Еще несколько секунд я стояла в оцепенении, а потом ссыпалась по лестнице следом, собираясь догнать и что-то еще сказать. Что? Придумаю!

Но стремительно шагавший прочь Ник остановился рядом с охранником в черном костюме. Он что-то коротко ему сказал, оглянувшись в мою сторону, и рука охранника нырнула под пиджак.

Я резко развернулась и поспешила к дверям, ведущим на улицу.

Ник был прав в том, что я уже была замешана в одном таком деле. Даже если прямо сейчас он блефовал — к его жалобам отнесутся вполне серьезно.

Глава сорок вторая. Коммос. Часть 3. Эпод

Дионис

До рассвета остается совсем немного времени. Уже светлеет полоска неба на горизонте взлетного поля. Я неаккуратно делаю глоток вина из бокала, кислые рубиновые капли орошают слегка мятую уже белую рубашку.

Все равно. Когда взойдет солнце, я улечу из этой страны.

Подбрюшье сизо-лиловых облаков на востоке окрашивается розоватыми отблесками. «Розовопятая Эос», сказал я в то утро, когда последний раз видел Ариадну, и она рассмеялась, будто поняла шутку. Или действительно поняла — мои теплые отношения с богами, что населяли греческие острова задолго до того, как на них появились туристы в темных очках, цветастых шортах и с чемоданами на колесиках.

Как с ней было легко!

Гладкая кожа, созданная для поцелуев, гибкое тело, на которое мои руки ложились так ловко, словно мы были вырезаны из одного куска мрамора, а потом разделены, освежающий влажный ее вкус, который утолял жажду и вызывал голод.

Не нужно было привыкать и приспосабливаться — она принимала именно те позы, которые нравились мне сильнее всего, и звезды в ее глазах вспыхивали в те самые моменты, когда искры с треском пробегали по моему позвоночнику.

В ее волосах путался желто-розовый свет утра, когда я погружался в ее тело, как в теплое парное море на заре.

Но, кажется, все это было удивительным и новым лишь для меня.

— Согласен, она особенная, — сказал мне тогда Николай. — Умеет такой быть. Нежной, легкой, теплой…

И в его глазах я ревниво заметил те же отблески утреннего света, что хранил в своей памяти. И узнал интонации и сбившееся дыхание, когда он говорил про Ариадну.

— А круче всего — когда она начинает говорить о том, что волнует тебя сильнее всего. Так зажигает! Игра мечты! Создать свой мир! Туманный лабиринт, из которого ты выходишь на свет, сокровище, от которого надо отказаться, чтобы выжить, монстр, посмотрев в глаза которому ты уже не понимаешь, кто из вас чудовище…

В этот момент я поверил ему. Повторить то, что, задыхаясь, говорила мне Ариадна — несложно. Кто угодно мог запомнить наш разговор на круглом столе переводчиков. Кому угодно она могла пересказать свои идеи.

Но услышать нечто новое, то, о чем она мне не рассказывала — но настолько в ее духе…

В этот момент я испытал острый укол ревности, такой сильной, какой не чувствовал никогда в жизни. Обычно ревность и соперничество меня заводили.

Как я был наивен.

— Все это придумала не она. Она вообще ничего не может придумать сама. Но умеет отражать свет мужчины так, что ему кажется, будто это ее собственный свет.

Я поморщился, словно во тьме ласковой южной ночи мне в глаза ударил безжалостный свет прожектора.

— Попался не только я… — вздохнул Николай и почему-то стало чуть легче. Словно разделить с кем-то эту саднящую досаду помогает справиться с ревностью. — Куда более серьезные люди велись на эту сладкую ловушку. Передо мной был владелец одной из самых крупных игровых компаний в стране. Она закидывает веером наживки и ждет, кто попадется. В этот раз повезло мне…

Он снова вздохнул. В этом вздохе должна была быть досада и злость, но я уловил в нем мечты и сожаления. Которым неожиданно позавидовал.

— Тебе?..

Разве речь не о том, что на наживку попался я?

— Да… — Николай закинул ногу на ногу и сплел длинные пальцы рук перед собой на столе. Смотрел он мимо меня, но оглядываться смысла не было. Перед его внутренним взором вставали отнюдь не стены переговорной. — Мое сокровище было со мной несколько месяцев. Пока с меня было что брать. Когда стало ясно, что проект не взлетит, мы не смогли найти инвестора, она собрала вещи и исчезла.

— Куда?

Я был краток и молчалив во время той встречи. Смотрел на него, полуприкрыв глаза. Хотел заметить хоть каплю лжи, если бы она выступила на его губах.

— Не знаю, — пожал он плечами. — Она ведь меняет имена. Выбирает редкие, яркие. Мы, мужики, на это ведемся. Необычное имя — и скромная девочка, которая горит твоими интересами! Особенно играми. Не знаю, как у вас, а у меня травма с юности, когда все красивые девчонки считали геймеров задротами. Это же мечта — когда такая женщина даже в постели говорит про квесты и геймплей!

— Какие имена она носила?

— Кроме Ариадны? О, разные! — рассмеялся. — У нас слишком легко сменить имя и паспорт, чтобы начать новую охоту. Может быть, мы однажды с ней еще встретимся. Только звать ее будут Немезида и будет она женой кипрского миллионера. Кто у нас там из геймдев-титанов еще холост? Впрочем, последнее необязательно. Я и сам…

Хотел бы я не верить.

Но этот человек не врал. Я бы почувствовал откровенную ложь. Люди не умеют скрывать ее следы, она горчит у них на языке, заставляет суетиться и быстро, со страхом подглядывать за тобой — поймал или пока нет? Да и тепло Ариадны он описывал так узнаваемо, что хотелось схватить его за горло и шваркнуть об стену. Заставить потухнуть темные глаза, которые видели ее свет.

— Так что на память о ней мне остался только наш проект… — Николай склонился к столу, подталкивая в мою сторону папку с глянцевыми картинками.

— Все-таки это ее проект? — уточнил я.

— Не совсем, — он развел руками. — Она старалась, но… Кое-что пришлось пригладить, переписать, доделать… Почти все, если честно. Но остались какие-то ее заметки и имена NPC. Я не стал убирать. Приятно будет вспомнить.

Я открыл папку и пролистал иллюстрации, почти не глядя на них.

Мои руки оставили следы на гладкой поверхности буклетов, смазали несколько ярких пятен, оставивших следы на кончиках пальцев

— Рассчитываете на грант? — скучно и равнодушно спросил я.