Лабораторные условия

– Он боится остаться один. У него никого нет, кроме нас, идти ему – как и мне - некуда. Он никому не нужен, и никто его не примет. Ты о нем когда-то позаботился, и он никогда этого не забудет. Он благодарный, потому что не избалован милостями судьбы.

– Ты потому с ним решил?..

– Шкипер, - первый лейтенант был само спокойствие, - я не намереваюсь обсуждать с кем бы то ни было, в том числе и с тобой, все то, что происходит между мной и Рико. Это принадлежит нам.

– Я должен знать, чего от вас ждать в деле.

– О. – Ковальски вдруг распрямился, будто встретив нечто нежданное.
– Прошу прощения.

– О чем ты?

– Я подумал о тебе хуже, чем ты того заслуживаешь. Мне показалось, ты снова суешь нос в то, что тебя не касается.

– Это было бы глупо: я все равно узнаю, просто понаблюдав, а смысла лишний раз дразнить тебя, нет. Но мне действительно нужно понимать, изменится ли что-то для нас, как боевой единицы, и…

Ковальски тихо, практически шепотом, засмеялся.

– Ты что же, - произнес он, - полагаешь, все началось только сегодня?

Шкипер резко обернулся к нему, и хотел было уже что-то ответить, но внезапно передумал. Усмехнулся, помял в пальцах почти уже потухшую сигарету.

– Прапору только не говори, - заметил он. – Впечатлительный больно.

Ковальски выразительно поднял брови.

– Вот чем Прапора менее всего можно шокировать, так это заявлением что кто-то там кого-то любит, - отозвался он.

– Дурак, - беззлобно буркнул командир. – Что знают трое – знают все. Рико не расскажет, потому что не может, а нас с тобой за глаза хватает. О том, что между вами, не стоит говорить – и я не имею сейчас в виду, что подобные отношения сделают вас отщепенцами. – Он помолчал, собираясь с мыслями, а собеседник не перебивал. – Мы живем не в том мире, где можно показывать свои чувства вот так за здорово живешь, - наконец, снова заговорил оратор, - и думать, что ты все еще в безопасности. Нам нельзя чем-то дорожить или чего-то бояться, потому что именно туда и будет направлен удар. Вы можете позволить себе быть счастливыми там, - Шкипер ткнул большим пальцем себе за спину, имея в виду их базу, или даже конкретно бункер лаборатории. – Где все входы и выходы закрыты. Помнишь, ты мне сам рассказывал: есть такие эксперименты, которые возможны только в специальных для этого местах. Только когда никакие посторонние факторы не влияют. В теории, они были бы возможны и в полевых условиях, но там то дождь, то ветер, то космические кальмары атакуют… Одним словом, этот опыт возможен только в лабораторных условиях. И с вами все точно так же. Хотите быть счастливыми – будьте. Но молча.

Ковальски ничего ему не ответил, видимо, приняв решение начать исполнять начальственные указания вот прямо с места в карьер.

Прямо перед ними солнце, наконец, выползло из-за крыш, залезая мохнатым жарким боком прямо на умытое, еще толком не посиневшее небо. Оно ничего не знало о том, что происходило под землей, и, судя по всему, узнает не скоро. Может быть и вообще никогда.