Ладушкин и Кронос

– Зачем она вам?
– подозрительно спросил Арамян, буравя его кавказскими глазами.

– У меня дело. От Леониды Григорьевны.

– А-а, - протянул он.
– Тогда подождите.

Настороженность вмиг исчезла, все отвернулись от Ладушкина, и собрание покатилось своим ходом.

– Нет, вы только послушайте, Арамян, что говорит эта дама!
– взвинченно выкрикнул мужчина с румянцем легкоатлета, кивая в сторону яркой брюнетки в желтой мохеровой блузке.

– Да я своими глазами видела!
– Девушка ударила себя кулачком в грудь.
– Сидит вот так на берегу.
– Подперев щеки ладонями, она кого-то изобразила.
– И вдруг вижу - идет!

– Кто?
– У окна знакомо хихикнули. Ладушкин повернул голову и увидел Веню Соркина.
– Вы сами сказали, что сидит.
– Веня подмигнул Ладушкину.

Встреча была неожиданной - Соркин не верил не только в чудеса, но и в некоторые научные явления. И чего это он забрел сюда? Не удивительно было бы встретить здесь Орехову, помешанную на "летающих тарелках" и шаровых молниях. Соркин был ее жестоким оппонентом, умел искусно развенчивать любое природное волшебство, от которого она приходила в восторг. Уж не намеренно ли пригласили Соркина в эту группу, чтобы отрезвляюще воздействовал на буйное воображение ее энтузиастов? Подобные люди здесь просто необходимы.

– Нет, вы только вдумайтесь в смысл!
– пыталась прорваться в души присутствующих девушка.
– Человек сидит, смотрит на море и нагоняет волну. Такого экстрасенса нет даже в Киеве, а у нас есть!

– Товарищи, - сказал Арамян, - прошу извинить, но мы отошли от сегодняшней темы. Дубров, слушаем вас.

Из-за стола вылез плотный широкоплечий парень, встал лицом к присутствующим, смущенно переваливаясь с ноги на ногу.

– Включайте, - кивнул Арамян девушке. Та сунула парню в руки микрофон от кассетного магнитофона "Легенда" и нажала клавишу.

– Ну что вам сказать, - замялся парень. Было видно, что он не привык выступать перед аудиторией, да еще у магнитофона.
– Так вот, - он кашлянул.
– Дело в том, что часы на моей руке не ходят.

– Так заведите, - опять хихикнул Веня.

– Соркин, хотя сомнение и мать познания, все же ведите себя тактично, сказал Арамян, и Ладушкин понял, что Веня здесь не впервые.

– Все равно не ходят, - нахмурился Дубров.
– Тут я слышал о женщине, которая останавливает стрелки на башне. У меня же часы останавливаются сами. Особенно когда очень волнуюсь, стрелки начинают прыгать, а потом и вовсе замирают. За год шесть штук испортил. Не идут даже те, что вмонтированы в панель МАЗа.

– И чем вы объясняете это?
– поинтересовался Арамян.

– Для того и пришел, чтобы у вас спросить.

Все молчали. Тогда начал излагать свои предположения Ладушкин:

– Возможно, Дубров в минуты волнения излучает сильные электромагнитные волны. А магнит, как известно, действует на часовой механизм. И еще одна версия: всему виной биочасы.

– То есть? Объясните, - не поняли присутствующие.

– Видите ли, есть предположение, что в человеке существует эдакий хроноглаз, своего рода биочасы, которые не только настраивают наш организм на определенный ритм, но и могут предвидеть будущее, заглядывать в прошлое. Ваши биочасы, Дубров, возможно, настолько мощны, что влияют на механизм обычных часов. Мне бы надо пообщаться с вами, Дубров. Я хочу удостовериться в наличии этого хроноглаза.

– Если у меня и есть этот глаз, - сказал Дубров смущенно, - то я не знаю, где он.

– А это и не обязательно знать, - сказал Арамян.
– Главное - ваши показания.
– Он кивнул на магнитофон: - Следующий.

Встала невысокая черноглазая женщина и вдохновенно, с певучим южным говорком, стала рассказывать:

– Сосед у меня новый появился. По утрам и вечерам ходит в спортивном костюме по кольцу двора, Все бы ничего, пусть себе ходит, у нас все пенсионеры по этому кольцу и ходят, и бегают. Так этот же не просто ходит, а всегда что-то напевает.

– Олигофрен, вероятно, - снова не выдержал Соркин.

– Не скажите!
– яростно возразила черноглазая и сделала удивительный вывод: - Олигофрены так о своем здоровье не заботятся. Так вот, я не выдержала, как-то вечером подстерегла его, вышла навстречу, когда он шел и пел про Комарове, и говорю: "Признавайтесь, вы - внеземлянин? Если нужно держать это в тайне, я согласна. Только умоляю - признайтесь!" И знаете, что было дальше? Он посмотрел по сторонам, затем наклонился ко мне и шепотом сказал: "Я самый настоящий землянин, но...
– Тут черноглазая выдержала паузу и торжественно закончила: - ...Я жил две тысячи лет назад, душа у меня молодая еще, в то время, как вашей душе семь тысяч лет".

Сообщение произвело некоторое замешательство. Всем сразу стало как-то неловко, будто услышали неприличный анекдот.

– Мы не совсем плодотворно проводим занятия, - заметил человек в вельветовой куртке, похожий длинными до плеч волосами на художника.
– Так и не решили, что делать с Леонилой. Она ведь по-прежнему хулиганит на вокзале.

– Что предлагаете лично вы?
– скучно спросила девушка, подкатывая глаза под крашенные синим веки.

– Может, это покажется не совсем серьезным, но я предлагаю использовать способности Леониды для Дома быта.

Все опять вопросительно замолчали. Прервал тишину длинноволосый:

– А почему бы Леониле не мыть стекла многоэтажных домов? Эдак вспорхнула бы и тряпочкой, тряпочкой!
– Длинноволосый с улыбкой осмотрел собрание.

– Ну и придумали, - фыркнула девушка.
– Такую романтическую способность - на мытье окон!

– А что вы предлагаете?
– спросил Арамян.

– Пусть летает просто так, на удивленье людям, пусть будит в них мечту о прекрасном.

– Летать просто так - слишком расточительно, - не согласился длинноволосый.
– Это должно приносить зримую пользу, а не пробуждать какие-то там мечты, которые уводят от действительности.

Поднялся гвалт, все разделились на два лагеря.

Соркин встал, моргнул Ладушкину и указал глазами на дверь. Но прежде чем уйти, Ладушкин подошел к Дуброву.

– Я очень хотел бы встретиться с вами.

– Можно, - кивнул Дубров.
– Но когда приеду из рейса.

– Нам есть о чем поговорить. Я ведь тоже когда-то на МАЗе вкалывал.

Дубров опять кивнул и неожиданно, украдкой оглянувшись, тихо сказал:

– Есть кое-что более любопытное, чем сломанные часы.
– И добавил со значением: - Только по секрету.

Ладушкин назвал номер своего телефона и вышел вслед за Соркиным.

– Пошли ко мне в гости, - сказал Соркин, когда они очутились на улице.
– Три года вместе работаем, а ни разу у меня не был. И вообще, что мы знаем друг о друге?

Жил Соркин в довоенном двухкомнатном доме с высокими потолками, верандой и хозяйственными постройками во дворе. По комнатам бегал его сын Мишка в пластмассовом шлеме, с саблей наизготовку. Размахивая ею, он подскочил к Ладушкину:

– Ты уже видел нашу времянку?