Ларец Душ

– Уж не жёлтый ли кристалл? — спросил Алек.

Нала покачала головой и сунув руку за пазуху своего платья, вытянула оттуда округлый камешек из красной яшмы с дыркой посередине, который носила на серебряной цепочке.

– Когда умер мой малыш, я посчитала, что это прикончит и меня. Теперь вот храню его как память, — она утерла щеку. — Помню ту старуху. Она словно сейчас стоит у меня перед глазами.

– Как она выглядела? — спросил Алек, и Серегилу, связанному с ним узами талимениос, тотчас передалось его невольное волнение.

– Ужасно грязная! Грязный платок вокруг головы, грязные руки, грязное платье, и пояс, на котором болтались какие-то побрякушки…

– А Вы не помните что именно? — спросил Серегил.

– Да всякая дурь. Птичий череп, кольцо от уздечки, ещё какие-то камни… Я запомнила потому, что она развязала его, чтобы дать моему Ресси один камушек из целой снизки таких же…. Это всё, что мне запомнилось, но то был сущий мусор.

– Ясно, — Серегил с удовольствием купил бы у неё её камушек, чтобы отнести его Теро, но шансов на то, что там ещё сохранилась по прошествии времени какая-то магия, были ничтожны… Да и сомневался он, что она согласится расстаться с драгоценной реликвией, оставшейся ей от ребенка.

– А эти странные попрошайки сейчас тут, в Римини? — спросил Элрен.

– Да, дедушка, — отвечал Серегил.

– Ну, надеюсь, на сей раз их схватят, и перевешают всех до одного, — просипел он. — И надеюсь, доживу до того дня, когда увижу это!

Микам отсыпал женщине горсть серебра.

– Это за ваше беспокойство, Госпожа Нала, и да благословит Вас Создатель.

– Благословит он и вас, — отвечала она дрожащим голосом. — Благослови вас всех, люди добрые! Пусть Старый Моряк будет добр и к вашей сестрице.

Пока они не оказались в безопасности в своём номере в Олене и Выдре, Серегил не проронил ни слова. Кари с Элсбет, находившиеся в передней, тотчас поднялись, как только они вошли.

– Ну? — спросила Кари, прижав руки к сердцу.

– Да что это с вами обоими? — озадачился Микам. — Вы оба как будто объелись тухлых мидий.

– Мы были слепыми кротами, вот что с нами, — рыкнул Серегил, кинувшись к столу, на котором была разложена карта.

Алек — следом за ним:

– Думаешь, это правда могут быть они?

– Да кто, чёрт подери?! — потребовал ответа Микам.

– Атре и его труппа. Возможно, наше вороньё и переносчики заразы — это они, — мрачно отозвался Серегил.

– Тот актер, что был на празднике у Алека? — удивилась Элсбет.

– Да, — отвечал Алек. — Атре рассказывал нам о своих скитаниях. Они были везде, где упоминал старик. Впрочем, он ни разу не говорил, когда именно они там были.

– Так старик, вроде бы, и не обмолвился про актеров, — заметил Микам.

– Да полно, они же играли свои роли! — фыркнул Серегил. — Как-то вечером Атре нарвался на нож неподалёку от Улицы Корзинщиков, и это было гораздо позже того, как они съехали оттуда. Алек отправился к нему, чтобы оказать помощь, и увидел следы грима на его лбу, под волосами, хотя в тот вечер никаких представлений в Журавле не было.

– А Теро, тогда в таверне, учуял магию от Брадера, — добавил Алек.

– От высокого Брадера! — с отвращением воскликнул Серегил. — Теперь понятно, почему этот, с мечом показался таким знакомым! А вы помните, как он отреагировал, когда Теро попросил локон у его дочки?

– Но Атре-то было плевать, — заметил Алек.

– Что означает лишь, что лично ему ничего не угрожало. И о чём это всё говорит?

– О том что он некромант.

– Верно.

Серегил ткнул пальцем в карту.

– А теперь ещё раз взгляните на рисунок. Сонный мор начался в Нижнем Городе, и оставался там, пока Атре со своей труппой не перебрался на Улицу Корзинщиков. А избегают вороны — чего?

Микам уставился на карту:

– Морского Рынка, Урожайного Рынка, богатого квартала….

Серегил в нетерпении постучал пальцем в двух местах:

– Улицы Корзинщиков, несмотря на то, что этот район прямо у них на пути и им приходится его огибать, и района вокруг Журавля. А почему? Да потому что птица никогда не станет гадить в своём собственном гнезде!

– Но это не объясняет ни Миррицию, ни Иллию, — сказал Микам.

– Иллия танцевала с ним на празднике у Алека! — ахнула Кари.

Серегила охватил очередной приступ жуткой вины.

– Да. Должно быть, она увидела, как другие дарят ему подарки, и сделала то же самое. И Мирриция….

– Разрази меня Билайри, да я порву их всех! — взревел Микам.

– Иллии это не поможет, — Серегил сжал плечи друга. — Нам нужно выяснить, каким образом они это делают и… молю тебя, Иллиор … есть ли способ, как-то повернуть всё это обратно.

– «Есть ли»? — Кари схватилась за руку Элсбет, ища поддержки.

– Прости, Кари, но нам лучше быть честными с самими собой. Этим вечером мы с Алеком заберемся в театр на Улице Корзинщиков. Хотя, было бы ещё неплохо знать, что именно мы ищем.

– Думаю, я знаю, — негромко сказала Элсбет. — Маленькое серебряное филигранное колечко, что ты подарил ей на прошлый день рождения… Я на следующий день заметила, что его нет и побранила её за это. Она сказала…, - по бледным щекам девушки побежали слёзы. — Она сказала, что все прекрасные дамы дарили ему подарки, и взяла с меня клятву, что я не скажу ни матушке, ни вам.

– Но если оно всё это время находилось у него, почему она не заболела раньше? — спросила Кари.

– Мы не сможем ответить на этот вопрос, покуда не выясним, что он делает со всеми этими вещами, которые ему дают, — ответил Алек.

– Я иду с вами, — заявил Микам.

– Мы можем рассчитывать на то, что ты не наломаешь дров? — спросил Серегил. — Ведь это твоя дочь и всё такое?

– Чьё сердце будет больше разбито, ваше или моё, если она умрёт? Можете не волноваться. Пока не вытрясу из них, как спасти мою дочь, никто не подохнет.

– Отлично, тогда начинаем с Улицы Корзинщиков.