Латышские стрелки в борьбе за советскую власть

Но уже в самый первый момент на нас обрушился ряд неудач. В одном из боев погиб командир левобережной группы Юдин, были ранены и убиты также несколько его ближайших соратников. Ситуация ухудшилась потому, что в первый момент не оказалось способного командира, которого можно было бы назначить на место павшего товарища.

На правом берегу некоторые части после непродолжительных боев отошли, поэтому больше всего пришлось пострадать ряду групп латышских стрелков. Это вызвало среди известной части стрелков недовольство, для ликвидации которого нужны были обдуманные действия, хладнокровие и революционная выдержка, чтобы предотвратить нежелательные эксцессы.

Начатое наступление медленно подвигалось вперед. Ряд боевых отрядов проявил в боях особенную отвагу, стойкость и воодушевление. В одном петроградском коммунистическом рабочем отряде, насчитывавшем около ста человек, после одного из боев осталось лишь семеро… И таких частей было много…

Незабвенные могилы

Павший командир левобережной группы Я.А. Юдин был одним из тех самоотверженных латышских революционеров, которые уже с ранней юности жертвовали своей жизнью ради освобождения рабочего класса.

Юдин родился в Видземе в семье безземельного и в партии работал еще до 1905 года. После наступления реакции, когда многие революционеры были вынуждены эмигрировать, Я.А. Юдин был единственным, кто руководил оставшимися в данной местности членами партии и умело организовывал их. В дни Февральской революции Юдин был офицером в 4-м Видземском латышском стрелковом полку. После майских дней, когда пропасть между офицерами и революционными стрелками становилась все шире, Юдин решительно стал на сторону стрелков и уже в июле был избран в Исполнительный комитет латышских стрелковых полков – Исколастрел, где он все время работал в юридической комиссии.

Вскоре после своего назначения командиром 3-й латышской стрелковой бригады Юдин уехал в Петроград и с величайшей энергией принялся за формирование бригады. Едва он успел закончить эту работу, как из Петрограда на Восточный фронт был послан один довольно значительный боевой отряд, командование которым доверили ему.

Товарищ Юдин с одним из эшелонов своего отряда подъехал к Казани в тот вечер, когда город заняли чехословаки. Уже на следующее утро Юдину поручили руководство нашей группой. Работая без отдыха в течение нескольких дней и ночей почти один, без какого-либо штаба, чтобы привести в порядок дезорганизованные группы, Юдин здесь страшно переутомился и стал очень нервным.

Уже ранним утром 12 августа, когда рассвет еще только забрезжил и поднимался густой туман, начали греметь орудия. И когда вскоре стали трещать винтовочные выстрелы и заговорили пулеметы, почувствовалось, что день действительно будет жарким. Вскоре оказалось, что противник идет в атаку. Винтовочный и пулеметный огонь все усиливался.

Товарищ Юдин с несколькими своими соратниками находился в нескольких десятках шагов от дачи, где размещался штаб. Одному полку было приказано идти на помощь нашим передовым отрядам. Вдруг вблизи разорвался снаряд. Юдин со своими товарищами были сбиты с ног и осыпаны осколками снаряда. Товарища Юдина ранило смертельно. Через полчаса он скончался…

Юдина и еще трех товарищей привезли на станцию Свияжск.

…Солнечный осенний день клонится к вечеру. Глухо звучит музыка, провожая павших товарищей к находящемуся поблизости месту захоронения. Стрелки несут на плечах простые белые гробы, в которых покоятся изуродованные тела товарищей. Осколки шрапнели сильно изуродовали и истерзали товарища Юдина.

Павших провожают командующий V армией Славен, представитель Московского Совета рабочих депутатов, много ответственных штабных работников, стрелки и красноармейцы. Оркестр играет «Вы жертвою пали в борьбе роковой…»

Позднее постановлением Всероссийского Центрального Исполнительного Комитета станция Красная Горка, которая находится неподалеку от Казани и близ которой погиб Я.А. Юдин, была названа его именем – станция Юдино.

«Бей латышей!»

Белогвардейцы и казаки сумели по достоинству оценить роль, которую играли латышские стрелки в борьбе за советскую власть. Они понимали, что латышские стрелки являются могучей силой в руках Советского правительства, что стрелки вместе с русским пролетариатом не на жизнь, а на смерть сражаются за завоевания пролетарской революции. Белогвардейцы понимали, что если бы удалось убрать с пути латышских стрелков, то попасть в Москву было бы несравненно легче. Поэтому они использовали все возможные средства, чтобы обезвредить латышских стрелков.

Будучи не в состоянии победить латышских стрелков силой оружия, белогвардейцы на Восточном фронте осыпали их с самолетов своими прокламациями… Однако латышские стрелки знали цену сладким, как патока, речам, которые источали белогвардейцы и контрреволюционеры, – за этими речами скрывались черные, как деготь, зверства палачей. И поэтому на призыв сложить оружие они отвечали еще более энергичным продолжением борьбы, высоко неся боевое красное знамя.

Видя, что стрелков не удается ни сломить в открытом бою, ни привлечь на свою сторону с помощью лживых обещаний и обмана, белогвардейцы ухватились за третье средство, к которому в соответствующих условиях всегда прибегали русские черносотенцы. Белогвардейцы начали избиение латышей. Уже в Сибири, сразу же после создания пресловутого «правительства Учредительного собрания», были случаи, когда ненависть к латышским стрелкам возбуждалась настолько, что слуги реакции учиняли резню всего латышского населения. Несколько латышских колоний в Сибири было разгромлено так, что там не осталось камня на камне. Избиение евреев сменилось избиением латышей.

Буржуазия и контрреволюционеры стремились возбудить против латышских рабочих и особенно стрелков русские народные массы. На Восточном фронте агенты буржуазии и кулаки распространяли о латышских стрелках различные слухи и басни, начиная с того, что, мол, Советское правительство выплачивает им особое жалованье, и кончая тем, что все они якобы продались немцам.

Эта белогвардейская агитация против латышских стрелков в отдельных случаях имела определенный успех. При занятии нескольких приволжских городов взятые в плен латышские стрелки были безжалостно перебиты. Лозунг «бей латышей!» воплотился в самых нелепых и отвратительных формах и стал ведущим лозунгом в борьбе против бойцов революционной власти.

«Мы стоим здесь за все человечество!»

На все махинации белогвардейцев латышские стрелки отвечали только одно: «Своей кровью мы защитим советскую власть!» – как было записано в одной из их резолюций. Они связали свою судьбу с лозунгом советской власти еще в дни Февральской революции, поэтому и в самый критический момент они не могли поступить иначе, кроме как жить или умереть за пролетарскую революцию – за будущее всего человечества.

На Восточном фронте стрелки вместе с остальными рабочими России также нерушимо стояли на своих постах, понимая, что враг, идущий с этой стороны, столь же опасен для пролетарской революции, как и тот, который навалился на плечи трудящихся Латвии.

Борьба была жестокой и потребовала многих жертв, которых латышский стрелок никогда не боялся. В бой на Восточном фронте латышские стрелки бросили свои лучшие силы. Туда отправлялись как целые полки, так и отдельные работники, многие из которых не вернулись больше назад. Среди последних надо упомянуть и тогдашнего председателя Исколастрела Зариня, который пропал без вести в одном из боев на правом берегу Волги.

Много трагических, тяжелых моментов пришлось пережить стрелкам в этих грандиозных сражениях. Встречались и такие, которые оказывались не в состоянии выдержать тяжесть этих боев. Незакаленные и неубежденные, они на полпути оглядывались назад. Здесь следует упомянуть часть стрелков 4-го латышского полка, которые на Симбирском фронте после продолжавшихся несколько месяцев непрерывных боев потребовали отдыха и тем самым дезорганизовали ряды остальных товарищей. Но для усталости не было места. И поэтому все остальные стрелки осудили подобные действия своих товарищей. Это был единственный «инцидент», единственное недоразумение, случившееся на Восточном фронте летом 1918 года.