Лаура - королева призраков

– Ведьма?
– вздернул головой я.
– Ведьм не бывает.

– Молчи и слушай, - оборвал меня Ыккщщер.
– Ведьма сделала шаг вниз и теперь видит такое, что тебе и не снилось. Найдешь ее и спросишь насчет королевы.

– А может не надо ведьмы?
– осторожно возразил я.
– Может достаточно и этого?

Я вложил в руки Ыккщщеру план, нарисованный Лаурой. Он задумчиво повертел его и вернул мне.

– Спросишь и про эту бумажку у ведьмы, - тихо добавил он.
– А мне не разобраться в почеркушках. Я не ведьма. И даже не ответственный секретарь, он помолчал и снова перешел на свой обычный тон.
– Ну все, ступай. Время не ждет.

– Как это ступай, - не согласился я.
– Покажи мне хоть кусочек вашего мира.

Может я уже никогда не выберусь к вам.

– Может и не выберешься, - кивнул Ыккщщер.

Ситуация до обидного напоминала мою школьную поездку в Брест. Экскурсовод, ведущий нас по знаменитой крепости, предупредил, что вблизи реки фотографировать запрещено, так как за рекой уже Польша. И стоя на берегу, я во все глаза смотрел на "заграницу". С тех пор я гордо рассказывал о том, как видел Польшу, хотя скромно умалчивал, что ноги мои так ее и не достигли. Здесь же все было наоборот. Я побывал в ином мире, но что увидел?

– Ну хорошо, - лениво согласился Ыккщщер.
– Смотри.

Он потянул меня к серым камням скалы и указал на темный проход. На другом конце ущелья открывался кусок однотонного светло-серого неба. Там же гордо высился темно-серый силуэт величественной башни. Колонны переходили в каменные кубы, затем начинались арки, над ними гигантскими кирпичами лежали блоки с черными бойницами окон, а выше снова начинались колонны. До самого верха одна архитектура сменяла другую, пока все они, сузившись, не уходили в крутой скат крыши, пирамиду которой украшал шпиль, набранный из шаров разной величины и острого наконечника. Я никогда не видел небоскребов воочию, но уверен, сооружение не уступало им в размере. Где-то в глубине сознания мелькнула ассоциация с телебашней. Но серая громада вздымалась гораздо выше. А я стоял и не мог отвести глаз.

– Полюбовался на Северную крепость и хватит, - раздался над ухом голос Ыккщщера.
– Не потеряй талисман и не забудь про ведьму. Тишина и заборы теперь в прошлом. Ищи учреждение за номером двести двадцать два...

Свет на секунду поглотила тьма, а затем до меня снова добрались лучи солнца. Я все еще стоял перед логом, заполненным садовыми участками, от которых меня отделял тот же самый забор. Но трамплин заметно приблизился, а таинственный закоулок остался далеко за моей спиной. Я тут же связал расстояние между пунктом отправления и пунктом прибытия с вращением Земли и уже выстроил четкую и стройную теорию, но ее сильно подпортил тот факт, что утром я появился почти на том же месте, где меня засосала черная воронка, несмотря на довольно длительное время отсутствия. Тогда я начал подумывать, как же мне все-таки добраться домой, преодолев нескончаемые заборы.

Словно услышав мою мольбу, забор оборвался и повернул вправо, уходя вниз. Он уступил место стройным рядам гаражей. Я смело ввинтился в проход и принялся обследовать каменные шеренги на предмет небольшой щелочки, ведущей на север.

Изыскания мои завершил сорокалетний мужик, перебиравший инструменты возле своего "Москвича".

– А здесь не пройти, - разгадав мои планы, сказал он.
– Обойди слева, может там получится.

– Спасибо, - благодарно кивнул я. Если бы не добрый совет, то плутать бы мне по каменным лабиринтам еще не менее получаса. Лихо развернувшись, я потопал дальше. Трамплин виднелся совсем близко, но оставался таким же недоступным как и раньше.

Гаражи скрылись за спиной. Слева стояли жилые дома, а впереди, за густыми зарослями, начиналась старая часть воинского кладбища. Вправо уходила труба внушительного диаметра, вырвавшаяся из под земли и перекинувшаяся на противоположную сторону лога. Памятуя о технике безопасности, я не рискнул облегчить себе задачу, а с тоской посмотрел на сплетения полузасохших от жары трав высотою чуть ли не с метр. К великой радости мой взор приметил тропинку в этой чащобе, а ноги уверенно заспешили туда. Здраво размышляя о народной мудрости: "Где один человек прошел, там и другой завсегда пройти сможет".

Вскоре я уже приносил себе глубокие соболезнования. Тропинка обрывалась у небольшой картофельной грядки, а дальше начиналась нехоженая целина, в дебрях которой журчал ручей. Невысокие ивы навевали тенистую прохладу. Моя спина, взмокшая от прямых солнечных лучей, теперь испытывала истинное блаженство.

Ноги остановились в раздумьях, но голова упорно не желала отступать.

Теперь я жалел, что не попытался перебраться по трубе, которая недостижимо висела над моей головой. И все же, только вперед! Расстроенно шмыгнув носом, я снова отправился в путь. На третьем шаге мои ноги медленно стала засасывать непросыхающая глиняная жижа берегов. С ужасом представив свой будущий внешний вид, я совершил отчаянный прыжок и перешел Рубикон, приземлившись на твердую землю по другую сторону ручья.

Заросли обступили меня плотной стеной. Самое время вообразить себя бесстрашным Рембо в джунглях Вьетнама. За отсутствием длинного ножа я твердой рукой раздвинул ближайшие ветви и стал продираться вперед. Деревья сплоченной группой не желали пропускать меня дальше. Тропинка напрочь исчезла, а глиняная жижа так и норовила вновь оказаться под ногами. Но я не сдавался. Рывок, еще один. Зеленые часовые поразились моей непреклонной решимости и расступились, выпустив меня к подножию крутого склона. Задрав голову, я окинул взглядом взмывавшую вверх гору, а на ней пронзившую небо громаду трамплина. Я словно вернулся в серо-белый мир призраков к скале возле Северной крепости. Но нет, мир красок, мир цветов окружал меня в данный момент. Гору покрывали зеленые полосы вездесущих трав. Сквозь них просвечивала темная поверхность почвы.

Кое-где пробивались рыжие пласты глины. Вновь обретенная тропинка, утоптанная до каменной твердости, имела вообще неопределенный оттенок бежево-коричневой мешанины с белыми вкраплениями невесть как здесь оказавшейся щебенки и поблескивающих в лучах солнца глубинно-зеленых бутылочных осколков. Грязь на моих кроссовках быстро обсыхала, превращаясь в неприятную, потрескавшуюся корку. Еще раз подумав о том, как мне предстоит отдирать зацементировавшиеся куски грязи, я шагнул вперед. Отсутствие массы веревок, карабинов, рюкзака с продуктами и альпенштока не давало возможности ощутить суровый облик альпиниста, но первопроходцем, пионером Америки я себя все же представил.

Рифленые подошвы кроссовок впивались в шероховатости тропинки, а если встречались сильно крутые участки, я взбирался лесенкой, как на снежную горку.

Солнце устроило вокруг меня настоящий ад. Воздух раскалился до невозможности.

Горло пересохло, а язык превратился в наждачную шкурку. Но взбирался я вверх с диким ожесточением, словно наверху меня ждала сама королева Лаура. По крайней мере, я мог, достигнув вершины, рассчитывать на ближайший гастроном с неимоверным количеством стаканов освежающего сока. Персикового, яблочного, сливового, виноградного. И даже дорогого - апельсинового. Но конец пути еще маячил высоко вверху, а за спиной осталась разве что половина.

Теперь я уже понимал всех. И тех, кто распахивал форточки лютой зимой, ссылаясь на духоту. И надевших дурацкие кепки, предохраняя свои ценные головы от перегрева. И Ыккщщера, который так ненавидел день. Дрожа от холода на заснеженной остановке сорок первого, я мечтал о знойных летних деньках, а теперь превращался в жуткого летофоба. Серая пелена дождей, навевавшая тоску и скуку в былые дни, сейчас вовсе не спешила смягчить мои страдания в непереносимом пекле. Ну и не надо, я начинал подозревать, что справлюсь и без нее. Над близким горизонтом показался девятый этаж общежития, предвещавший тот сладостный момент, когда мои ноги достигнут ровной поверхности.