Лазарит

— Эти твои шрамы, — Джоанна осторожно коснулась страшных рубцов, стягивавших кожу на его груди, — откуда они?

Мартин не ответил, но про себя усмехнулся: «Милости твоего братца», — и вдруг явственно припомнил, как палачи жгли его каленым железом по приказу Уильяма де Шампера. Он молча помог своей леди подняться по склону к тропе. Джоанна все еще не замечала перемены в нем, была по-прежнему беспечна и даже не слишком огорчилась, зацепившись за корневище и уже в который раз порвав нижний край своего блио.

Она со смехом заметила, что Годит ей этого не простит, — и вдруг растерянно умолкла. С вершины скалы открылся вид на гавань и стоящие в ней суда…

Все то время, пока они возвращались в городок, молодая женщина хранила молчание. Мартин заметил, что, судя по знаку креста на парусах, оба корабля принадлежат крестоносцам, и это самая благоприятная возможность для Джоанны попасть прямиком к брату-маршалу, но в ответ она не проронила ни слова. И тогда он поймал себя на том, что больше всего хотел бы услышать в эту минуту: она не хочет покидать Олимпос и своего рыцаря.

Джоанна казалась озабоченной собой и своей внешностью: как ни старалась она привести себя в порядок, ее облик был весьма далек оттого, как следовало бы выглядеть набожной паломнице. Влажные полосы на спине от мокрых кос, кудри на висках растрепаны, порванное по шву платье открывает ногу едва не до колена.

В гавани уже толпилось множество людей. Еще издали было видно, что среди них немало рыцарей в длинных кольчугах и знаками крестоносцев на туниках, их окружали оруженосцы, рядовые пехотинцы, свита. Похоже, этим людям немало довелось испытать в море — иные, едва сойдя с корабля, опускались на землю, кое-кто начинал молиться, не обращая внимания на местных жителей. А те, воспользовавшись редким случаем, тут же развернули торговлю, предлагая чужеземцам рыбу, вино и мед. В сутолоке на причале никто не обратил внимания на подоспевшую пару, а Джоанна, прислушавшись к речи вновь прибывших, неожиданно всплеснула руками:

— Силы небесные! Да ведь это англичане!

Она едва сдержалась, чтобы не броситься к соотечественникам, но вовремя вспомнила о своем высоком положении — и тотчас превратилась в знатную даму: стан ее выпрямился, лицо замкнулось, а речь, когда она заговорила с рыцарями, была полна достоинства и любезности. Англичане тотчас окружили ее, рассказывая, в какой невиданный шторм угодил их корабль, как рухнула мачта, и как ураган помчал беспомощное судно без руля и изодранных в клочья парусов в неизвестном направлении. Но небо смилостивилось, их отыскала посланная королем Ричардом галера, которую вел милорд Роберт де Бомон, граф Лестер.

Услыхав это имя, Джоанна обрадовалась. А вскоре обнаружила в толпе высокого молодого рыцаря в горчично-желтой котте поверх доспеха из эмалевых пластин, беседующего с комендантом Чезаре. На груди котты был вышит гербовый щит, покрытый красными и желтыми квадратами, — герб дома де Бомонов.

— Дорогой племянник! — звонко окликнула Джоанна, пробираясь к нему через толпу. — Мой славный Роберт!

«Что еще за племянник?» — с недоумением подумал Мартин.

Рыцарь же, повернувшийся в ответ на зов, мгновенно просиял.

— Святые архангелы! Тетушка Джоанна! Моя обожаемая красавица тетушка!

Они, смеясь, взялись за руки, а затем рыцарь подхватил ее и закружил на весу.

Вокруг послышались одобрительные смешки, англичане обступили обоих, заслонив от Мартина. Но так или иначе он видел — Джоанна радуется этому… племяннику, или кем он там ей приходится. Граф был на голову выше своей милой тетушки, выглядел года на три старше, а одет как лондонский щеголь, хоть его темно-русые волосы и торчали вихрами во все стороны, а высокие сапоги сплошь покрывали белесые разводы соли.

Когда миновал первый порыв радости, Джоанна взяла себя в руки и опустилась перед родичем в подобающем ее положению почтительном реверансе.

— Милорд граф Лестер!

Мартин между тем припомнил, что Роберт де Бомон — один из ближайших сподвижников короля Ричарда. Если он не ошибается, Джоанна как-то говорила, что ее сестра была второй женой графа Лестерского, и этот молодой человек, следовательно, — сын графа от первого брака. Разумеется, они могут называть друг друга тетушкой и племянником.

— Мадам Джоанна де Ринель, леди Незерби! — отвесил учтивый ответный поклон молодой граф.

Они переглянулись и снова рассмеялись. Стоявший в стороне Мартин ощутил, как что-то кольнуло его в самое сердце.

Затем граф сообщил Джоанне, что король, надеясь разыскать разбросанные бурей суда их флота, поручил ему обследовать обширное водное пространство у южного побережья Малой Азии. Там он и обнаружил этих бедолаг и отбуксировал их сюда. Но задерживаться здесь он не намерен: как только удастся договориться о необходимой помощи с генуэзцами, он тут же отправится обратно на Кипр, где ныне пребывает его сюзерен. И Джоанна де Ринель должна непременно плыть вместе с ним, если не желает пропустить выдающееся событие: венчание короля Ричарда с Беренгарией Наваррской, которое именно там и должно состояться!

Услышав эти новости, молодая женщина даже захлопала в ладоши. Она сейчас же велит своим людям приступить к сборам! О, если бы Роберт знал, что ей довелось пережить в пути!

— Я догадываюсь, тетушка, — улыбнулся Роберт, и Мартина охватило бешенство от того, как ласково и игриво он произнес это слово. Да и во взгляде графа светилась далеко не родственная нежность.

— Сколько людей в вашей свите, миледи? — донесся до Мартина его вопрос. — И где ваш супруг, осмелюсь спросить?

При этом граф огляделся и заметил стоявшего неподалеку Мартина. Тот молча поклонился, но Роберт не спешил отвечать на приветствие.

Джоанна тоже искоса взглянула на мнимого госпитальера, словно ожидая подсказки.

«Ну уж нет, милая, — подумал Мартин. — Теперь тебе самой придется объяснять, как вышло, что ты осталась без защиты супруга».

Он видел, как молодая женщина, едва заговорив, залилась румянцем, и по мере того, как продолжался ее рассказ, она все ниже склоняла голову, словно не в силах видеть крайнее удивление, написанное на лице графа. Обри де Ринель, сообщила она, напрочь не переносит путешествий по морю. Поэтому, воспользовавшись оказией, лорд отправился сушей через Киликию, она же решилась плыть в Святую землю на корабле. Однако буря, разразившаяся на море, помешала ее планам, и ей пришлось задержаться…

— Как же это Обри отпустил вас? — недоумевал граф. — Здоров ли он и все ли с ним благополучно?

Джоанна подтвердила, что ее супруг жив и в добром здравии, больше того — лично настоял на том, чтобы она воспользовалась морским путем. Тем более что ее, помимо воинов-стражников и прислуги, взялся сопровождать рыцарь-госпитальер Мартин д'Анэ. При этом она указала на Мартина, и на сей раз граф Роберт пригляделся к нему гораздо внимательнее. Улыбка окончательно сошла с его лица: похоже, вид неожиданно обретенной в этой глуши родственницы и столь же неподобающий рыцарю ордена Святого Иоанна облик ее спутника вызвали у графа некоторые подозрения.