Лазурный берег

Перед первым кордоном Егоров небрежно махнул билетами: всматриваться в них полицейские не стали. На красной дорожке он сбросил скорость, взял Кристину под руку и пошел уже медленно, вальяжно. Посматривал важно по сторонам, кивал головой. Кристина раскраснелась. Егоров послал кому-то воздушный поцелуй. Думал даже дать автограф, но решил, что это уж слишком. Глянув вперед, он остолбенел — во Дворец только что прошли Рогов и Плахов. Не померещилось?.. Кого угодно он ожидал встретить — Жерара Депардье, Николь Кидман, Софи Марсо, но никак не Плахова с Роговым!..

«Ну я им покажу! — закипел Егоров.— Вот мерзавцы. Надо же! Они у меня попляшут!» Хотя, спроси у старшего группы, что именно он инкриминирует своим подчиненным,— не ответил бы. Разве что прошли «поперед батьки».

— Ваш билет, мсье!

Егоров небрежно протянул билеты охране. Полицейский посмотрел на него удивленно.

— Ваш билет, мсье! — повторил он.

— Нам туда. Во дворец! — расплылся в улыбке Егоров.

Полицейский небрежным жестом приказал отойти.

— Мы в кино! — Егоров еще не понял, что случилось страшное.

Полицейский повторил знак: уже безо всякой улыбки.

— Что происходит, Сергей? — всполошилась Кристина

Егоров засуетился, вся его вальяжность вмиг пропала.

— Сейчас, Кристиночка, сейчас!.. Это какое-то недоразумение... Мы гости фестиваля!

Толпа вокруг дорожки притихла, с любопытством наблюдая за развитием конфликта. Рядом с охраной возник, как из-под земли, агент Перес.

— О, Анри! — обрадовался Егоров.— Представляешь, не пускают... Чего такое?

Анри взял из рук Егорова билет, посмотрел.

— Где вы его взяли?

— Купил... С рук,— тихо, чтобы не услышала Кристина, сообщил Егоров.™ Пятьсот евро отдал — копейка в копеечку.

— Это билеты на дискотеку,— сообщил Анри.

У Егорова отвалилась челюсть. Кристина вскрикнула. Схватилась руками за виски.

— Не может быть,— пролепетал Егоров.— На какую дискотеку?

— На обычную,— Анри еще раз глянул на бумажку: — Нет, не обычную... Это дискотека для гомосексуалистов...

Этого Егоров, по счастью, не расслышал. Кристина в этот момент издала рев, сравнимый с сигналом кареты скорой помощи, и ломанулась назад по красной дорожке...

— Кристиночка! — протянул вслед ей руки Егоров. Не было у него в жизни тридцати шагов хуже, чем те тридцать шагов, что он сделал под свист и улюлюканье публики, покидая ковер фестивального Дворца...

Кристиночка... Он столько всего не успел ей рассказать! Как в восемьдесят восьмом году у фестивального Дворца появилась итальянская порно звезда и член ихнего парламента Чиччолина, одетая лишь в абсолютно прозрачную юбку и две ленточки, которые ее поддерживали. С розовым плюшевым медведем в руках...

Поздние посетители каннского пляжа были удивлены видом взбалмошной стройной блондинки, которая неслась куда-то по песку с розовыми туфлями в руках и кричала так, что крик долетал до бархатных небес:

— Об-ма-ну-ли! Фе-на нет! Би-ле-та нет!..

ГЛАВА ПЯТАЯ Лошадь с карасями и свинья в небесах

Плахову все еще казалось, что их могут взять и выгнать из Дворца взашей. Не чувствовал он себя своим на этом празднике жизни. Дамы в навороченных платьях поднимали бокалы с шампанским, и вино искрилось, и искрились бриллианты, а на одной даме натурально колыхалось украшение из огромных павлиньих перьев. Прямо на башке. Плахову казалось, что все на них смотрят, как на чужаков. Хотя никто на них не смотрел, а если и смотрел, то вполне благожелательно: выглядели оперативники благодаря стараниям искрометного Вазгена на все сто.

Рогов же уверенно пробирался сквозь толпу, решительно отодвигая встречных, иногда наступая дамам на ноги и бодро извиняясь: «Миль пардон, мадам!»

Троицкого не было видно.

— Не найдем мы его в такой толпе,— вздохнул Игорь,— а до сеанса — пятнадцать минут.

— Может, на сеансе прямо? — предложил Василий.— У Белова билеты, поди, недалеко от Троицкого.

— Ну и как ты с ним поговоришь на сеансе? И потом: нам лучше вообще в зал не ходить. Белов мог настучать, а если номера мест известны...

— Значит, до сеанса поймаем,— Рогов решительно развернулся и едва не выбил бокал с шампанским из рук тележурналиста Шалашова, который как раз рассказывал юному киноведу Коле правила выбора шампанского. Коля краснел и ждал случая вставить свою информацию: с шампанским удобно употреблять экстази, потому что оно газированное и энергия сразу идет в кровь. Сам Коля при этом никакого экстази отродясь не употреблял, а про эффект шампанского с таблетками знал от приятеля.

— Пардон, ешкин кот,— извинился Рогов перед Шалашовым.

— Это какого же кота вы имеете в виду? — изумился Шалашов.

— Никакого. Это так... — смутился Василий.— Поговорка.

— Вы Троицкого не видели? — закинул удочку Плахов.

— Хотим автограф взять,— поддакнул Рогов.

Шалашов напряженно всматривался в лица оперативников: по статусу он вроде обязан был знать всех русских на фестивале. Этих — определенно не знал.

— Троицкий туда пошел...— показал рукой Шалашов.— В туалет, кажется...

— Вася, быстрей,— рванулся Плахов.— Туалет — это то, что нам надо.

— Фраза — как из Тарантино! — льстиво заметил Коля.

— Какая?..— слегка покраснел Шалашов.

— «Туалет — это то, что нам надо».

— Ну нет!..— возразил, воодушевляясь, Шалашов.— Это, скорее, из братьев Коэнов. Или...

Дверь в туалет находилась за красной портьерой — того же цвета, что и звездная дорожка. Заметив у дверей охранников Троицкого, одного из которых они видали на яхте, Игорь и Вася сделали лица кирпичом и прошли мимо. В двух импозантных мужчинах Николай давешних странных посетителей не признал.

Троицкий умывался. Он не очень хорошо себя чувствовал и решил освежиться: обтирал холодной водой лицо и голову.

Скрипнула дверь, и в зеркале Троицкий увидел двух неприятных незнакомцев. Огромный опыт Демьяныча и звериное чугье подсказали, что эти двое — по его душу. Не переставая умываться и наблюдать, он покрепче расставил ноги, поиграл мышцами, готовясь к возможной схватке.

— Здравствуйте, Михаил Демьянович,— вежливо произнес Плахов.

— Здравствуйте,— обратился Троицкий к отражениям в зеркале.— Но я вас не знаю.