Льдом и мечом
Шрифт:
Милита вновь накрывает взглядом крепость.
— Там наверняка магический источник, сокровищница, куда маги скапливают энергию. — В словах немертвой коварство, не слова, а черные змеи, выползают меж губ с опасным шипением. — Доберусь до него, возьму миром или силой, но без ничего не уйду.
— И плевать, кто эти маги, темные или светлые?
— Успокойся, мой милосердный друг, — с издевкой говорит Милита, — внутри точно не маги света. Отшельники или мелкая резиденция Темного Ордена. И не говори, что безобидные. Видно же, что не все гладко. Ни одного ребенка.
— Но если бы там жили светлые маги, ты бы не изменила намерений.
— Светлые не сидят сложа руки, а бьются с демонами. Что-то не похожа местная суета на приготовления к битве. Только и делают, что жрут, спят и совокупляются.
На лице Милиты надменное удовольствие, будто наблюдает с императорской ложи за резней на арене.
— Забавно. Эти ничтожные людишки запуганы. Так запуганы, что давно забыли о страхе, убедили себя, что делают все по своей воле и это им нравится.
— Твоя месть заводит слишком далеко.
— Замолчи! Я за собой не тащила, сам вызвался. Если так, играй по моим правилам. А не хочешь — не вмешивайся!
Эгорд уходит. Силуэт Милиты все так же возвышается на скале. Тяжкий вздох: Милиту не переубедить…
Находит Тимориса в густых высоких зарослях травы, в обществе трех девиц, веселых, раскрасневшихся, веревочки корсетов болтаются, платье одной спущено до пояса, девушки жуют травинки, игриво косятся на Эгорда, груди и ножки как бы невзначай, но в самых лучших ракурсах открыты нежданному гостю.
Виновник забав, как ни странно, еще не только в одежде, но и в доспехах, только не видно копья.
— Дружище! — чуть ли не со слезами умиления распахивает объятия Тиморис, улыбка растягивает щеки. — Я сплю! Или меня сожрал кто-то из драконов, и я попал на небо…
— Попасть на небо грозит в ближайшие сутки. — Эгорд уводит в сторонку. — Слушай внимательно.
— Ты чего такой… будто за тобой охотятся? — Воин искренне удивлен, но рожа блаженная, мысленно продолжает лапать хихикающих красавиц.
— Не теряй голову, — серьезно говорит Эгорд. — Ты понимаешь? Намечается что-то скверное, а сегодня улететь все равно не выйдет, Милита против… хотя ты, видно, тоже улетать не хочешь.
— Улетать? Не-е-ет, я еще не такой аскет, — добродушно тянет воин. — Эгорд, я не против похода на этого… который похож на скорпиона… ну, самого наглого демона. Улетим! Завтра в полдень, как условились. Затея, сам понимаешь, безумнее прежних, а тут такой шанс погулять напоследок…
— Не теряй бдительность. Жители и этот староста что-то скрывают. Похоже на западню.
— Да ну! Серьезно? — Тиморис постепенно обретает осмысленное выражение лица. — Уверен?
— Более чем. Слушай, раз ты нравишься этим красоткам, попробуй вытянуть из них хоть что-то, намек, словечко, самую малость.
— Ну-у, ладно, — нерешительно мямлит воин. — Вряд ли все так страшно, но попробую, не велика хитрость.
— Отлично. — Эгорд хлопает друга по плечу. — И держи
копье рядом. Кстати, где оно?— Копье? — Тиморис в ступоре.
— Тимусь! — мяукает из травы жалобно и смешливо. — У тебя такое большое оружие! А что у тебя еще большое?
Девушки наперебой звенят смехом. Тиморис кивает Эгорду, мол, выкрутимся, ныряет в гущу травы с разбойничьим воплем, дальше хохот и стук по земле, будто катятся кубарем.
Эгорд идет в таверну.
Селение кипит, люди мелькают как шмели, приготовление к пиру полным ходом. Перед домом старосты вдоль улицы громоздится стол. Носятся, пыхтят повара и слуги, в руках котлы, ухваты, охапки дров. Трубы на крышах таверны и дома старосты пышут дымом. Народ галдит, в море беспечной болтовни озабоченные крики вроде «тащи соль», «где вас бесы носят, уже остыло», «тоньше мясо режь, тоньше!».
В таверне пар вперемешку с дымом, печным и табачным. Эгорд расталкивает туман, тела суетятся, как муравьи, но вокруг Эгорда более-менее свободно, люди восторженно уступают, глазеют вслед.
У стойки знакомая троица. Деймус и Волдур шепчутся за кружками пива, Луф то появляется, то исчезает на кухне, красный, мокрый, в своей стихие, зычный голос раздает указания, от прежней робости и следа… Натыкается на Эгорда, замирает.
— Господин Эгорд! — растекается в сахаре. — Чего желаете в моем скромном заведении?
— Поговорить со старостой. — Воин-маг поворачивается к парочке, старец и кузнец внимательно смотрят.
— Смею угадать, дорогой гость, хочешь узнать о магах, — степенно произносит Деймус.
Эгорд кивает.
— Да, не терпится.
— Я был у наших защитников, — отвечает старец. — Сказал, кто вы и как бесстрашны ваши замыслы. Упомянул, что тоже знакомы с магией. Поздравляю, дорогой гость! Даже не думал, что будет так складно. Маги не только согласились на встречу — они на ней настаивают, говорят, вы очень вовремя, нужна ваша помощь.
— Вот как… — В Эгорде рождается зернышко надежды. Может, опасность все же ложная…
— Но сейчас, — продолжает Деймус, — маги крайне заняты, примут, как только освободятся и хоть немного отдохнут. Утром.
— Отлично. — Эгорд улыбается, но зернышко умирает. — То есть, встретимся с магами после пира.
— После пира и крепкого сна, — уточняет Деймус.
— Великим героям тоже нужен отдых, — поддакивает Волдур.
Через полчаса Эгорд бесцельно бродит по холмам, кое-как избавившись от взглядов и девичьих рук.
После крепкого сна, не выходит из головы. Вот ради чего пир — напоить, усыпить и… что? На деле узнать не хочется. Преследует чувство нелепости происходящего. В чем нелепость, понять трудно, но избавиться от чувства не выходит. Нечто явно на видном месте, совсем близко, но никак не удается зацепить нужную догадку. Как пытаться разглядеть свой нос: вроде и получается, но… как-то не очень…
Заворачивает за низенький хребет скал, на одном из холмов мельница. Похожа на гриб: широкая крыша на высоком столбе, доски и бревна сливаются в полосы, крылья вращаются неспешно, паруса удивительно белые, чистые.