Льдом и мечом

Эгорд ползет по течению праздника смиренно: восхваляют — кивает, пьют за его здоровье — поднимает кубок, уговаривают испробовать очередной кулинарный шедевр — откусывает кроху…

Обнаруживает себя танцующим с Милитой, даже не напрягается, тело помнит размеренные движения, обучал годы назад «младшую сестренку». Милита притворяется пьяной, но иногда, в неуловимые мгновения, очень даже трезво подмигивает Эгорду. Разумеется, никакие зелья, в том числе туманящие голову, не действуют на нежить.

— Скорее бы этот цирк закончился. — Милита кружится в толпе таких же кружащихся. — Когда уже все перепьются?

— Уговаривать тебя смысла нет. — Эгорд перехватывает за талию, девушка изгибается к земле.

— Жду не дождусь, когда эти болваны посмеют напасть. Так и хочется кровавой заварушки! Томлюсь в предвкушении, но, представь себе, не злюсь. Понятно, чем кончится, всех перебью, можно не волноваться.

Эгорда успокаивает лишь то, что на теле верная чешуя доспехов, у пояса готов нырнуть в ладонь еще более верный меч, а голова помнит череду безотказных заклинаний.

— Деймус, — обращается Эгорд спустя пару танцев, два недоеденных блюда и созерцание жалкого вида Тимориса, — пожалуй, отправлюсь спать. Вполне насытился, а завтра визит к магам и тяжелый путь…

— Твоя правда, гость, — почтенно кивает староста. — Героям нужно много сил, а их подарит лишь долгий и крепкий сон. Ступай, гость. Покои прибраны и натоплены.

— Передай Луфу, этот пир — лучший в жизни. — Эгорд заходит на крыльцо.

— Твоя хвала дороже бриллиантов. — Деймус кланяется до пояса. — Сейчас же передам. Доброго сна, гость!

Какое-то время наблюдает за пиром из окна третьего этажа в коридоре. Жители не притворяются, и впрямь несказанно рады героям, девушки липнут к Тиморису не по заданию магов или Деймуса — привыкшие к своим островитянки искренне жадны до историй и ласк чужака, в нем столько нового, невиданного. Просто никто не говорит, что будет завтра. Стараются об этом не думать. Многие даже убедят себя, что герои в самом деле уплыли к демонам совершать подвиги, а не сгинули в крепости магов…

Эгорд бродит по комнате из угла в угол, о том, чтобы снять доспехи, речи быть может. Не спать! Вот-вот нагрянут… И как будут пленить? Просто вломятся и свалят парализующими лучами? Или зачарованные простыни скрутят по рукам и ногам? Или магическая ловушка телепортирует прямо в крепость?

Откуда ждать нападения?

И все же ощущается усталость, еще бы, день насыщенный, да и вино заползает в извилины, половина линий размыта. Придется потерпеть, бывало, трое суток махал мечом и ничего, живой…

Поток воспоминаний обрывается осознанием: лежит на кровати. Вот же предательское тело! Вскакивает как ужаленный, в торбах должно быть зелье бодрости, где же… ведь хорошо запасся… А, вот!

Глоток — и флакончик пуст. Линии вновь четкие, мысли не путаются.

Выходит на широкий полумесяц балкона. За белым мраморным парапетом убегает в скалу тропинка, исчезает где-то у вершины — у замаскированной крепости. Пейзаж напоминает о грядущей передряге.

Слева из-за скал — кусочек океана. Докатывается плеск волн, гнутся черные силуэты щупалец, но можно привыкнуть их не замечать, сосредоточиться на луне, россыпи звезд, водных просторах…

Тревога с каждой минутой проникает глубже, в сердце.

— Голосов не слышно, пир закончился, — бормочет Эгорд неугомонной тревоге. — Значит, Милита и Тиморис в комнатах. Я все знаю, готов к атаке… Как только нападут, пробиваюсь к Тиморису, привожу в чувство, Милита наверняка тоже готова, бежим к яхте… тьфу, к дракону… Улетаем.

Эгорд в мрачной задумчивости. Милита не улетит, пока не проникнет к магам. Что делать?.. Но в любом случае доберемся до дракона, не будет же она штурмовать крепость пешим ходом… А там по ситуации.

— Ладно, — громко выдыхает Эгорд, — справились с армией демонов, справимся и с… чем, неизвестно, но это наверняка проще армии демонов.

— Открытой вражде ответить легче, — знакомый женский голос, — а когда вьют западню и приглашают в нее зайти…

Эгорд оборачивается.

Наяда у краешка балкона, под тенью занавески, в лунном свете платье переливается не менее чарующе, чем на солнце. Волосы так же парят, как мерцающие на дне океана водоросли. Глаза… как же уютно в их глубине.

— Как ты здесь оказалась? — спрашивает Эгорд осторожно, словно боится спугнуть привидение.

— Пропустили, — пожимает плечами наяда. — Сказала, ты хотел меня видеть ночью в своей комнате. Пришлось врать, но…

— Нет. — Эгорд делает шаг навстречу. — Это правда, только и мечтаю тебя увидеть… в перерывах между ожиданием беды.

Девушка подплывает к Эгорду, шелковое полотно лица можно разглядывать всю жизнь, блуждать в этих волшебных линиях…

— Эгорд, почему вы не улетели?

— Друзья не хотят. Причины слишком уж сомнительные, но я не могу бросить. И еще…

— Что?

— Жители и маги узнают, кто нас предупредил, и… Я…

Девушка берет лицо Эгорда в ладони, вновь ощущение теплой воды, морской колыбели на окраине мира.

— Так хорошо… Забываю узнать твое имя…

— Ой… — Девушка смущенно подносит пальцы к губам, впервые улыбка не печальная, а самая девчоночья. — Точно, и я забываю назваться…

Миг, и вновь печаль. Улыбчивая, но все же печаль.

— Не нужно, — качает головой девушка. — Ведь ты как-то меня называл, когда вспоминал, верно? Пусть это имя и останется. Чистое отражение меня.

— Наяда…

— Прекрасно. Спасибо, Эгорд… Ты подарил мне меня.

Девушка порывом бриза к Эгорду, воин-маг нежно прижимает к себе теплую прохладу, или прохладную теплоту, гладит воздушные волосы, те легко звенят, как стайки крошечных пузырьков.

— Что будешь делать, — спрашивает Наяда, — когда ворвутся?

— Сражаться.

— Верно… Сражаться надо.

— Ты говорила, что страдаешь предчувствиями. Они еще с тобой?

— Всегда. Они по-прежнему говорят, что эта ночь для меня последняя.

— Нет…

— Предчувствия меня не обманывают. — Девушка поднимает глаза, блестят дорожки слез, но еще сильнее — улыбка. — Не страшно. Предчувствия шепчут, что с тобой все будет хорошо. Ты выберешься, это главное!

— Наяда! — В горле соленый ком.

— Не нужно, Эгорд. — Лицо девушки ближе. — Пусть эта ночь будет самой прекрасной в моей жизни.