Льдом и мечом

Джунгли сменяются голыми камнями, Удараг приказывает саффлам ждать в деревьях, троица осторожно взбирается по склону.

Тиморис чуть не оседает от ужаса, руки ищут опору, находят плечо Эгорда и шип Ударага.

Черная бездна такая огромная, что пожирает линию горизонта, ниточка этой обычно прямой грани сейчас провисает, как дряхлый ненадежный мостик. Солнечного света едва хватает озарить краешки грубых отвесных стен, а глубже — сотни километров абсолютной тьмы. Словно от ночного неба отрубили половину и бросили на землю.

— Какая встреча! — знакомый женский голос.

Оборачиваются.

Из джунглей изящной походкой шагает Милита.

— Надо же, меня опередили, — приближается к краю бездны, в стороне от троицы, любопытно заглядывает вниз. — Еще и обзавелись армией… Похвально.

Воин-маг изо всех сил борется с бурей эмоций, ладонь до боли трется о рукоять меча. Брови Тимориса нависают тяжело, нижняя челюсть вперед, губы в узел. Эгорд призывает в мысли портрет прежней Милиты, но ее вымещает серая нежить, пожирающая людей. Вспоминает Наяду, но ее плоть стремительно тает черной зыбью, оголяет кости…

Извне, как прохладная волна, омывает покой. Милита — просто озлобленная на весь мир девушка, у которой отняли единственный смысл жизни, и она готова на все. Эгорд мысленно благодарит Ударага.

«Мне тоже трудно», — понимающе отвечает саффл.

— А где твой крылатый дружок? — с холодной небрежностью спрашивает Тиморис.

— Пал смертью храбрых, — с наигранным вздохом говорит Милита. — Хотя и так был мертв. Нарвалась на тучу драконов, он их отвлек, пока уносила ноги.

— И как без дракона собираешься спускаться? — Эгорд убирает руку с меча.

— А ты? — улыбается Милита.

Оба косятся в пропасть, опять смотрят друг на друга, затяжное молчание, Тиморис глядит недоуменно. В голове Эгорда разгорается мысль сумасшедшая, но почему-то крайне соблазнительная. Глаза немертвой вспыхивают особо чистой белизной.

— Тоже думаешь об этом? — подзадоривает Милита.

Эгорд гадает, почему идея столь привлекательна, но тут же понимает: она яростная, безумная, и чтобы удержаться от искушения стереть в порошок Милиту, лучше вылить гнев иначе.

«Саффлы попробуют найти водные каналы, — окатывает Удараг мысленным эхом, — цитадель должна снабжаться огромным количеством воды. Проберемся через них как можно глубже, Зарах где-то на дне».

— Хорошо, друг, — кивает Эгорд, не отрывая взгляда от Милиты. — Встретимся внизу.

— Эй, про меня забыли? — обиженно ноет Тиморис. — Объясните кто-нибудь, что задум…

Если бы в этот миг у него в руке была дубина — выронил бы на ногу и даже не пикнул.

— Нет, — с улыбкой качает головой.

Шаг назад.

— Не-е-ет, — улыбается шире, в глазах паника, смотрит то на Эгорда, то на Милиту.

Еще шаг назад.

— Нет-нет-нет! — хватается за голову, несколько рачьих шагов. — Это шутка, да? Ребята, стойте, я… согласен, безумные идеи — это ого-го! Но… не такие же безумные!!

Дергается, чтоб развернуться, пуститься наутек… но замирает. Обмякает как на вешалке. Глаза обращаются к небу, неизвестно к кому:

— Скажите, вот зачем я с ними связался?

Не получив ответа, понуро плетется к обрыву.

— Ямора на вас не хватает…

«Буду всегда держать с вами мысленную связь, — сообщает Удараг. — Драконы вас не тронут, но не ручаюсь за остальных».

«Спасибо». — Эгорд кивает.

От Ударага приходит волна тепла, можно считать улыбкой.

«Делаешь успехи».

Вождь саффлов медленно идет к джунглям, покачивая веерами и щупальцами, у ног ползут и парят маленькие друзья, краски моря исчезают в зелени трав и деревьев.

Эгорд пристегивает края плаща к предплечьям, голеням, бедрам, Милита делает то же самое. Тиморис смотрит в пропасть глазами бездомного пса, с боков покалывают деловитые звуки трущихся ремешков, щелкающих бляшек.

Драконы всех мастей буднично вылетают из тьмы, падают в нее, кто-то, наверное, просто патрулирует местность, возвращается с докладами, но в основном — агрессоры, прут и прут, как гной из нарыва, во все стороны — опоясывать мир огнем, льдом, кислотой, молниями и прочими оковами террора.

— Вместе? — без особого интереса бросает немертвая.

Двое других кивают, у Тимориса свинцовый вздох приговоренного к казни.

Прыгают в бездну.

Глава 19

Свет пугающе быстро уносится далеко вверх, пожирает тьма, будто громадная смерть, предназначенная миру, по ошибке является к маленькому Эгорду, распахивает навстречу голодную пасть…

Крики Тимориса.

Смех Милиты.

Воин-маг цепляется за мысль, что мрак не превратил его в пустоту, что он, Эгорд, существует, надо срочно действовать.

Тьма постепенно окрашивается примесью оранжевого, мелькают огни, но некогда осмысливать, что их источает. Хорошо, видно хоть самую малость. Тело безвольно кувыркается, Эгорд пробует управлять полетом, пару раз встречный воздух едва не выворачивает суставы. Вращение остановить удается, падает головой вниз, конечности выгибаются назад из-за натуженного, как парус, плаща. Неосторожное движение — и карусель закрутится вновь.

Милита чуть ниже, тоже вверх ногами, но ее полет в полном контроле, словно в крови целое поколение белок-летяг.

Тиморис далеко внизу, его нещадно вертит, похож на раскоряченную тряпичную куклу.

Из глубины несется стая драконов, Эгорд успевает закупориться в шар света.

В щит врезается крыло, опять все кружится-вертится, но это мельтешение слабее, то ли столкновение не очень сильное, то ли разум вошел в ускоренный ритм и воспринимает время иначе. Драконы уже высоко — фигурки размером с мотыльков.

Эгорд уходит в сторону от удара с черным драконом.

Громовое рычание: наверное, так на драконьем языке ругаются матом, гнев ящера растворяется далеким эхом. Эгорд осознает лишь сейчас: сумел-таки увернуться сам. Слабенький, но поворот, равновесие никуда не делось.

Внизу кричит Тиморис, почти растворился во мгле черной точкой. Эгорд вытягивает руку, точку окутывает лучистая звездочка — щит. Его широкое днище расплющивает поток воздуха, падение несчастного воина замедляется. Звездочка ближе — вырастает до бусины…