Лебедь и дракон

Колдун скинул плащ, открыв взору безупречно покроя пурпурную мантию. Такая одежда была под стать королю, а не горбатому чернокнижнику. Однако, как ни странно, корона, надвинутая на высокий морщинистый лоб, придавала ему немного мрачного и пугающего величия.

Когда корявая ладонь потянулась к моему лицу, я в ужасе отшатнулся и тут же услышал злобный, гомерический хохот, от которого монолитные стены, казалось, вздрогнули и пошатнулись.

– - Испугался, мой мальчик, - свирепо проворковал колдун.
– Не бойся. Пора привыкнуть к моему новому обличью. Скоро ты будешь так же красив, как я.

Он снова рассмеялся. От звуков этого мрачного, торжествующего смеха стылв кровь. Я привык к неслышной, легкой поступи моего тюремщика и неожиданно громкие, шаркающие шаги были слишком неприятны для слуха. Колдун ходил вокруг меня, размахивая своей пурпурной мантией и потирая длинные ладони. Вдруг он обратил недовольный взгляд на мои волосы.

– - Они золотые, - с досадой прошептал он, как будто только сейчас это заметил.
– Ну ничего, золото благородный цвет. Ты должен быть опасен и неотразим, чтобы эти непокорные злодеи трепетали перед тобой. Еще не было такого дракона, который бы смог удержать власть над этими изменниками. Мне нужен дракон королевской крови, способный верно служить и устрашать мятежников. В свободное время ты будешь прежним статным кавалером, но по первому зову прилетишь назад, примчишься. несмотря на ветры и бури.

Он вытащил меня из камеры и повлек за собой мимо крипты, где дружным кружком стояли пряхи и о чем-то оживленно шептались. Шантель бросила на меня последний, полный отчаянной грусти взгляд, но я не хотел думать о ней. Колдун тащил меня вверх по винтовым лестницам к шестигранной зале, где со всех сторон в огромные окна смотрелось звездное небо. Еще помню зеркало. Горбун заставил меня заглянуть в мутное стекло и объявил, что отныне прежним принцем я уже не буду, а стану бессмертным господином поднебесья.

Ритуал был мрачным и коротким. Я не стану описывать ужас первого превращения и восторг полета над землей. Скажу одно, я изменился не только внешне, но и внутренне. Зло, как яд, медленно растекалось по душе. Внутренний голос нашептывал о том, что лежащий внизу мир беззащитен перед моим огненным дыханием. Только сила злополучного перстня сковывала меня и заставляла вернуться обратно в темницу.

– - Ты получился золотым драконом, - недовольно бормотал горбун.
– Это отличительная черта королевской семьи - вечно превосходить тех, кто ниже происхождением. Надеюсь, что остальные невзрачные и менее сильные драконы будут бояться тебя.

Уже на следующий вечер меня нарядили в камзол придворного. Камиль принес для меня шпагу с необычным серебряным эфесом и чуть не крестился от страха, помогая мне одевать плащ. Он чувствовал исходящую от меня опасность.

Колдун ввел меня в залу резиденции фей. Там собралось все волшебное общество. Это было сборище самых коварных и опасных существ, но все они, завидев меня, выказывали знаки почтения и спешили отойти как можно дальше от златовласого кавалера - дракона. Они боялись меня даже в человеческом обличье. Ведь оболочка так хрупка, от гнева или досады она растает, и я вновь обрету лик чудовища.

Меня почитали и боялись все, кроме одного хрупкого и злокозненного создания. У прях тогда уже появилась госпожа. Чернокудрая и прекрасная дочь колдуна Одиль.

Ее отцу я был нужен лишь для того, чтобы удерживать власть над мятежным миром волшебных существ. Сам он никогда бы не смог править этой империей. Трон императора в ней предназначался лишь для одного избранного судьбой повелителя.

Я бы мог найти нужные заклинания и, сбросив с себя оковы, освободиться из-под власти моего временного господина. От любви к Одиль однако, я освободиться не мог. Ее злая и коварная красота, язвительная речь, дьявольское высокомерие - все в ней казалось мне идеальным. Даже ее недостатки были для меня дороже любых достоинств.

Комичной становилась сама ситуация. В свободное от выполнения многочисленных приказов время, я сочинял восторженные оды в честь Одиль. Увы, напрасно, ей нравились все стихи подряд, кроме моих. Ее познания в колдовстве были еще обширнее, чем мои. Как злой ангел, она сидела у раскрытого окна, перелистывая магические книги. Птицы и летучие мыши летели на первый ее зов, как ручные голуби. Совы и другие крылатые дети ночи влетали в окно, стоило лишь ей позвать и произнести какие-то указания на непонятном мне языке.

Ни у кого кроме нее я не встречал столь редкостной, царственной красоты, сильного характера и железной воли, которые способны были перевернуть мир. Одиль была склонна к себялюбию и расточительству. Слишком своевольная и эгоистичная, она вызывала гнев у колдуна. Даже он не мог призвать ее к послушанию.

Когда между Одиль и ее отцом возникли опасные разногласия, готовые вылиться в целую войну между двумя чародеями, она украла у него все ценное, что только смогла найти и сбежала вместе с молодым королем. К счастью, плату за службу, великодушно назначенную мне, я успел получить задолго до этого, иначе бы и эти сокровища уже были далеко отсюда. Мой хозяин погнался за беглянкой. Лучше бы он этого не делал. Одиль была слишком искусной и очаровательной мошенницей. Она сумела не только победить собственного учителя, но и отнять у него половину могущества. А ее жених, мой соперник, очень умело управлялся с мечом и был бы рад собственноручно расправиться с погоней.

Одиль была безвозвратно потеряна для меня. Я, будто безумный, бродил по скалам, сжимая в руках страницы стихов, которые хотел когда-то дать на отзыв возлюбленной. Сам отправиться в погоню я не решался. Знал, что с хитростью Одиль мне не справиться. Когда из огненного столба появился горбатый колдун, я даже не удивился. Мантия на нем была разорвана и свисала клочьями. Он рассыпал угрозы направо и налево, назвал меня глупым трубадуром, разорвал листы с элегиями. Я тоже высказал ему все свое недовольство. Срок моей службы давно уже истек, вознаграждение в деньгах я получил, однако, обещанная мне Одиль ускользнула, и уже поэтому я считал себя свободным. Сил у колдуна почти не осталось, однако перстень все еще находился у него. Когда я пригрозил, что сам захвачу власть над всем волшебным народом, колдун поклялся, что отныне я буду служить ему иначе. Каждая девушка, у которой на руке окажется аметист, должна быть похищена и казнена драконом. А сам дракон, если попытается спасти одну из жертв, снова попадется в сети. Тогда меня угрозы не волновали. Я взвился в воздух золотым драконом, ударил крылом бывшего хозяина и полетел прочь. Вдогонку мне неслись его слова. Он кричал, что влюбленный рифмоплет никогда не сможет захватить власть в империи. Однако все вышло иначе. Корона и так была предназначена мне. А жезл и скипетр мне любезно предложили сами подданные. Эти гордые, независимые создания могли подчиниться лишь возвышенному существу, более могущественному, чем они сами. Колдун же им давно опротивел. Если бы не моя вынужденная поддержка, они свергли бы его еще тогда и сами отправились искать по свету того, у кого невидимый людям венец сияет над злосчастной головой. Мой бывший наставник нашел себе мрачный остров, опоясанный Серебряной Рекой. Там собрал себе подходящее общество и стал готовиться к войне со мной. Он не из тех, кто легко примиряется с поражением. Об остальном тебе известно. Я все-таки нарушил запрет. Теперь с врага сняты условия нашего перемирия. Очень долго царило затишье, за ним должна последовать буря.

Эдвин замолчал. Роза смотрела на него недоверчиво и изумленно, как на сказочника.

– Если бы я мог более красочно описать свои приключения, - вздохнул Эдвин.
– Рассказ неопытного чародея всегда бывает слишком прост и косноязычен по сравнению с неотразимой действительностью. Лучше бы я обучался красноречию, вместо того, чтобы размахивать мечом на учебном ристалище.

Эдвину захотелось сорвать парчу с мольберта, чтобы показать портрет Розе. Он уже сделал шаг вперед, но передумал и остановился. Ему не хотелось смотреть на черную летучую мышь, которая парит над головой принцессы. Это мерзкое, крылатое существо стало для него еще одной эмблемой зла. Жаль, что среди блеска театральных лож он не обратил особого внимания на маленькую лазутчицу, незаметно проскользнувшую в его владения.

Роза начала распутывать моток золотой пряжи. Вот бы найти еще и веретено, чтобы намотать на него спутанную кудель. Совсем недавно Пантея витала в воздухе так близко от Розы. Надо было попытаться украдкой снять веретено с пояса пряхи. Та бы даже не заметила пропажи. Три подруги были слишком увлечены своими поручениями, иначе давно бы вернулись в замок за своим клубком.

Золотые нити никак не хотели подчиниться новой владелице, будто нарочно рвались и запутывались в узелки. Роза порезала ниткой палец и поднесла его к губам, чтобы остановить кровь.