Лебедь(СИ

В конце службы у меня заболели ноги. Не привыкли они стоять. Я смотрел на старушек, отстоявших всю службу. На их лицах не было видно усталости, они даже как-то помолодели и радовались этому Великому Празднику. "Христос воскресе!" - послышался громкий голос батюшки, а все и мы отвечали: "Воистину воскресе!". Лешка предложил:

– А теперь пойдем на Волгу встречать рассвет. Рассвет на Пасху не такой как всегда, он особенный.

– Почему?
– спросили девочки.

– Как почему - не только люди, но и вся природа радуется такому празднику. Это же самый главный праздник для всего человечества и всего живого на земле. Увидишь, как солнышко играть будет. Как пасхальное яичко. Такое бывает только раз в год на Пасху.

– Так ведь туман, что мы увидим?
– спросил я.

– Не бойся, тумана не будет.

Мы стали выходить, и вдруг какая-то женщина запричитала:

– Отец Николай! Его убили!

– Не убили, а ранили. Он в реанимации. Наркоман из третьего училища порезал.

Мы вышли и решили поехать сразу в реанимацию. Только в какую больницу - никто толком ничего не знал.

– Так вот почему его не было на службе, - сказал Лешка.

Мы, конечно, очень расстроились. Потом вернулись в храм и от всего сердца попросили у Бога здоровья отцу Николаю.

– Давай поедем к нему днем, как только узнаем, в какой он больнице, - предложил я.

Всю дорогу мы говорили о нем, какой он хороший, и как он нам нужен, как будто старались убедить друг друга, что не время ему умирать. Так и дошли до берега Волги.

Рассвет не заставил себя ждать. Солнышко красновато-оранжевого цвета парило над линией горизонта и было, действительно, похоже на пасхальное яйцо. Оно будто переворачивалось вокруг своей оси, играло и радовалось вместе с нами. Мы совершенно не замерзли, несмотря на то, что температура ночью заметно снизилась. Вскоре мы были дома. Я отведал немного кулича и одно самое красное яйцо, а потом пошел спать. Христос воскресе! Воистину воскресе!

Проснулся я от мелодии моего сотика, мне звонил Лешка. Мы договорились поехать к отцу Николаю в больницу. Лешка уже все выяснил. Отец Николай лежал в реанимации железнодорожной больницы.

Естественно, в реанимацию нас не пустили. Мы передали ему большую пасхальную открытку с поздравлениями, кулич и минеральную воду. Когда мы собрались уходить, пришла одна из его прихожанок и рассказала, что вечером в субботу, когда отец Николай шел в церковь, на него напал наркоман и ударил ножом в грудь. Прямо в сердце. У меня заныло сердце.

Вышел молодой врач, женщина кинулась к нему расспрашивать о здоровье отца Николая. Врач улыбнулся и сказал:

– Он в рубашке родился. Прямое проникающее ранение в сердце, но скользящее. Завтра мы его в обычное отделение переведем. Сможете навещать.

– Слава Богу! Христос воскресе! Вот вам куличи, яички крашеные, угощайтесь, - сказала женщина, протягивая ему пакет. Доктор взял и пошел обратно в свои белые палаты спасать чьи-то жизни. Мы облегченно вздохнули.

– Ну почему именно его?
– спросил Лешка.

– Силы зла свирепствуют, - сказал я и почувствовал опять ужасный приступ тошноты. Язык защипало.

– Да, - нараспев заговорила женщина, -он у нас замечательный, наш батюшка. Просто замечательный.

Мы еще постояли немного, слушая словоохотливую женщину, потом попрощались и пошли. Настроение заметно улучшилось. Ничто не предвещало новых неприятностей.

Новые неприятности

Я уже немного привык к своим бедам, даже шутить начал, но иногда бывает такое, что шутить вовсе не хочется. В понедельник я проснулся рано. Мне опять приснился этот Коршун, который гнался за мной как самолет-истребитель и вот-вот должен был догнать меня. Просто какая-то компьютерная стрелялка. Я был весь в каком-то противном липком поту. Язык щипало. На улице шел дождь. Я посмотрел на потолок, потом на стену, возле которой стоял мой диван.

Вначале я ничего не понял. "Померещилось", - подумал я и закрыл глаза. Когда я снова открыл глаза, кошмар не прошел. Вся стена и часть потолка были покрыты сплошь огромными черными мухами. Они были будто в оцепенении и почти не летали, а только вяло ползали по стене и потолку. Мне хотелось заорать и убежать отсюда. Но рассудок не совсем покинул меня. Я прочитал "Отче наш" и молитву Пресвятой Богородице. Страх немного прошел. Я открыл окно и взял полотенце.

Полчаса я работал мельницей, выгоняя из своей комнаты этих полудохлых мух. "Скорее всего, - думал я, - мухи и тараканы - одного поля ягоды. Повезло же мне... Благодаря этой тете Альбине и ее подружке-колдунье. Теперь после Крещения эта мерзость с меня уходит. Побыстрее бы уходила".

Вскоре практически все мухи улетели на улицу, не выдержав моих телодвижений. На полу, как всегда, лежало два таракана. В комнату заглянула бабушка. Мои махи она приняла за зарядку:

– А-а, зарядку делаешь. Молодец! Смотри, чтобы сквозняком не протянуло.

– Доброе утро, бабушка!
– сказал я, - Знаешь, твой китайский карандаш не действует. Эти мадагаскарцы не боятся китайцев. Смотри!
– и я показал ей двух лежащих на спине тараканов.

– Ну, почему не действует. Видишь, они какие-то полудохлые, и лежат на спинках. Еле живые. Ладно, я еще что-нибудь куплю, посильнее.

Она принесла спицу и проткнула их. Потом, как победитель, торжественно понесла их в туалет.

– А где мама?
– спросил я, не найдя ни мамы, ни Машки.

– Она сегодня поехала в парикмахерскую, стричься, и Машку взяла. Сегодня же развод.

Проснулся дед, и история опять повторилась. Он начал нападать на бабушкиного дядю Пашу, что тот не учел новой должности отца, что с него, то есть с отца, можно еще три шкуры содрать и далее в подобных выражениях. Но бабушка совсем его не слушала. Она оделась и ушла, хлопнув дверью. А я пошел делать уроки.

Уроков было мало. Я позвонил Лехе и рассказал ему про свои утренние приключения. Через двадцать минут он уже был у меня и стал методично изучать стену и потолок, подвергшиеся нашествию мух. Он с радостью сообщил мне, что нашел еще штук двадцать на полу. Кряхтя, мы отодвинули диван и обнаружили несколько особей и там. Мы стали собирать их на газету. Мухи совершенно не сопротивлялись.

– Пьяные что ли?
– спросил Леха, - может, у вас внизу кто-то помер и сгнил? Вот в нашем доме на пятом этаже жил один мужичок, старенький такой, Плюшкин просто. Все, что находил на улице, тащил домой. Забил дом этим мусором так, что норки стал рыть. Естественно, все это гнило и плохо пахло. Расплодились мыши, тараканы и мухи...

– Бедные соседи!

– Да. И ничего не сделаешь. А когда он помер, никто и не догадался. Только недели через две нашли. Так потом целых пять грузовиков мусора вывезли из его квартиры.

– Нет, у нас вроде соседи хорошие. Это я подкачал.

– Это все твое чародейство выходит, - начал шутить Лешка, - снаружи ты- пай-мальчик, а внутри...

Мы рассмеялись, хотя мне было не до шуток... Лешка выпустил собранных мух на волю. Мы немного поиграли в компьютер. И пошли в школу.

На уроках мне было очень плохо. Ныло сердце, кружилась голова. В четыре мне на сотовый позвонила бабушка и сказала каким-то ледяным голосом, чтобы я срочно ехал домой, предварительно забрав Машку. "Что случилось?" - пытался я узнать, но ответом были лишь короткие гудки. "Будем отмечать развод? Но что за срочность?"