Лечить нельзя помиловать

Курсанты весело каламбурили и на ходу скидывали мундиры, хвастаясь залитыми кровью рубахами. Кое-где характерные пятна побурели, подсказывая, что кровь давно свернулась, и раны не представляют опасности. Куда важнее обследовать их на предмет заразных подселенцев, памятуя, где солдаты были.

Вот только…

– Где маркиз? – схватив первого попавшегося курсанта за рукав, я изо всех сил яростно привлекла внимание.

– Сзади идет. С подарочком, – острозубо ухмыльнулся курсант-виверна, с хохотом заваливаясь на крыльцо.

Выбежав за ворота, я остолбенела. По пыльной полупесчанной дороге от города шел Алеон, небрежно перекинув мундир через плечо. Словно возвращаясь с легкой прогулки, мужчина безмятежно улыбался, неся что-то объемное в левой руке, бережно приподымая от взметающихся клубов пыли. В растрепанных волосах потерялся легкий ветерок, то и дело ероша темные пряди и придавая легкую романтичность военному магу.

Позади маркиза тащился Поль, тяня за спиной огромную тушу неясного предназначения.

– Ты... жив? – неуверенно улыбнулась я, стоило капитану приблизиться до нескольких метров.

– Конечно, – искренне прыснул Алеон, слегка приподняв бровь. – А ты волновалась, да?

Проигнорировав заведомо глупый вопрос, я подозрительно сузила глаза.

– И все еще маг? Руки-ноги на месте?

– А моя прекрасная целительница огорчена? – в мужском голосе появились проказливые нотки. – Давай не будем о грустном. Держи.

Перед лицом появился букет полевых ромашек. Огромный, едва ли удержишь в руке, и одурительно пахнущий летом. Даже пыхтящий феникс, протащивший мимо тушу откормленного вепря, не произвел столь приятное впечатление. Божечки, если влюбленность – это радоваться цветам больше, чем потенциальному жаркому, то я решительно против быть влюбленной.

– А ты правда волновалась? Сильно? – вопросительно склонившись, Клод с беспечной улыбкой и едва заметным нетерпением ждал ответа.

У-у-у-у, провокатор в погонах. Я тут в Темные Властелины резюме отправила, а он шутки шутит.

– И не напрасно, – делано испуганный взгляд метнулся ниже пояса. – Алеон, кажется боги не доверяют гормонам и настаивают на вазэктомии.

Эрл поперхнулся. Такого удара он, конечно, не предвидел. И теперь жутко краснел от смущения, нервно моргая в сторону. Вернувшись обратно к дому, я с мягким любопытством приметила, куда пристроили тушу кабана и повернулась к аристократу.

– Кажется, всё закончилось?

– Да, – спокойно подтвердил Алеон. – Извини, я приведу себя в порядок и обязательно все расскажу.

Недоверчиво поглядев вслед ушедшему в дом капитану, я выслушала мысленный доклад множества стрелок-сканов, отправленных диагностировать солдат, едва мы ступили во двор. У двоих глубокие порезы и требуется несколько швов, остальные отделались гематомами и испугом. Покрутив букет в руках, я слегка задумалась.

– Пока солдаты рисковали жизнью, он собирал ромашки?

– Не обижайте его благородие, эрла, – со смехом прервал меня феникс, подойдя ближе. – Все так и не так. Слушайте, как дело было.

В детали операции посветили всех, кроме меня. Эрл Верш вместе с курсантами и десятком «одолженных» магов произвели одновременный штурм и арест всех шести лабораторий. Разом, одним ударом, они сумели профессионально «повязать» почти всех присутствующих на объектах вервольфов. И даже обошлось без жертв, ведь главная опасность – труслива и с крысиной чуйкой успела слинять.

– Погоди-ка...

– Ага, – взахлеб продолжил Поль. – Его благородие – гений!

Я давно подозревала, что воинское звание Алеону дали не за красивые глаза. Изучив карту города и прикинув траекторию катакомб первой канализации, проложенной земельниками, эрл Клод в сопровождении одного из курсантов отправился за городскую стену любоваться девственной природой.

– Представьте, эрла, поле, ромашки, на горизонте лес! У меня поджилки от предвкушения трясутся, а он этак небрежно: «Растяжки ставить умеешь?».

Отыскав вход в подземное царство, гвардейцы натянули огненные нити, по краям заложив магические светошумовые гранаты. От гранат, конечно, одно название – огненное плетение, выпускающее при активации сноп искр, света и какофонию звуков. А сами улеглись среди высокой травы.

– Час ждем, другой. Я уже полпачки ску... леденцов сжевал. Он же лежит, травинку покусывает, за букашкой наблюдает. А потом раз – и сорвал ромашку. Раз – и вторую. Так букет и набрал, перевязав капроновой нитью. У нас же в рукава вшита нить на всякий случай. Ну, я ему так строго говорю: вы, мол, когда жениться собираетесь, господин капитан? Он на меня глянул – жуть, как на таракана паршивого.

– По-о-оль...

– А пусть женится! Я же, вон, чуть было не женился. Насилу боги уберегли. А ему за что такая радость, если он кругом грешник? Даром, что любимец Ахавы. А он мне: не твоего ума дела, курсант. Потом видать вспомнил, что мы с вами знакомство водим. Завозился беспокойно, один глаз приоткрыл и спрашивает: «А что же, у нее никого нет?». Я чуть было не упал!

Н-да, и что за мысли бродят в капитанской голове?

– Ну, думаю, опасная служба гвардейская, раз мозги напрочь отшибает. Кого, говорю? А он мне: друга, например. Близкого. Я там чуть умом не тронулся. Смотрю на него и въехать не могу: какого еще друга, если она твоя невеста? Потом покумекал, смекнул, что дело нечисто. Эрла, вы что же, двоемужницей заделались?

– С чего ты взял?!

– А с чего его благородие взяли, что у вас помимо него еще кто-то может быть? Да и не гневается, не мчится сжигать соперника, а спокойненько так интересуется. Что это за друзья у вас, а?

– Не твоего ума дело!

– Вот опять.

Отмахнувшись от чужих бредней, я отправилась на поиск вазы. Надеюсь, обыск лабораторий позволит нам взять образцы без опасной вылазки в лес, и всё обойдется. Только чует моя интуиция грядущую бурю после ромашкового затишья.

Глава 38

– Уф, это просто бедствие, – молодая ветка клена хлестко разогнала москитов. – Комары размером с лошадь, того и гляди унесут.

– Не преувеличивай, всего лишь размером с палец, – посмеивался Алеон, вбивая колышки в мягкую почву.

Большая походная палатка, предназначенная для офицеров королевской гвардии, была утеплена, защищена от дождя и ветра и обставлена почти изысканно. Единственный недостаток временного жилища – отсутствие кроватей.

К моему великому сожалению и гадкому настроению, найти образцы бактерий в опечатанных лабораториях не удалось. Задержанных тщательно допрашивали, однако вервольфы молчали, как рыбы об лёд, а санкционирование пыток слегка затянулось. Я успела побывать в подземных биохимических шаражках, с неудовольствием отметив, что заговорщики предусмотрительно нанимали ученых без дара. Из этого капитаны быстро сделали вывод, что новая зараза опасна только для магов, и шумно выдохнули. Количество рисков для гражданских уменьшалось в несколько десятков раз.