Лёд Апокалипсиса 2

Я отрицательно помотал головой. Он долго смотрел на меня, потом продолжил.

— Хорошо. Местные боятся. Закрывают глаза, затыкают уши. А я хочу этих шайтанов покарать. Мы не пойдем дальше, зная, что оставили за спиной безнаказанное зло. Что ты мне скажешь?

— Дядя Адам, я с таким сталкивался. Эти люди позорят человечество. А ещё местные напрасно думают, что спрячут голову в песок, то есть, в снег. Банды как гиены, съедят все, что есть под ногами и примутся грабить вокруг. Дойдут и до спрятавшихся. Ограбят, убьют. Сейчас большая часть человечества погибла, и я не хотел бы, чтобы среди горстки выживших были такая мрази. Простите, если грубо выражаюсь. Жизнь и так слишком тяжела. Могу я кое-что предложить? И прошу прощения, если говорю что-то глупое или недостойное.

— Говори. Мужчина должен говорить, должен думать, должен нести ответственность за слова и поступки.

— Сколько у вас стволов?

— Считать нужно воинов, Антон. Девять. Точнее, пока восемь, Салах ещё сильно ранен. Плюс, местных собрали четырнадцать, считая тебя.

— А врагов?

— Мы не знаем.

— Значит, нужна разведка, нужно взять «языка». Узнать сколько их, где база, какое вооружение? Давайте я схожу. Но мне бы один ваш, кто-то осторожный, но решительный. Для прикрытия.

— Все мои парни решительные, дорогой Антон. Хорошо. Отдыхай пока. Сходи, поешь, поспи, умойся, помолись. Утром, если не передумаешь, сходи на разведку. Наверное, Кюра с тобой пойдет.

Гроб затащил в подвал. Там заправляла какая-то немолодая тётка с усталым лицом, которая звалась Надеждой Юрьевной. Чеченцы сконцентрировали большую часть выживших поселка в здании местного подразделения какого-то геологического института, организовали перенос продуктов из местных пятерочек (все, что не было замародёрено ранее), доставку воды, перенесли медикаменты, и вообще действовали быстро, уверенно и грамотно. В первый момент думал пожертвовать часть своих запасов, но быстро оценил, что недостатка в провизии нет, подарил пачку соли, поел щедро приправленную специями кашу, проверил как там Дарина и Серёжа. Дети и женщины обитали отдельно, у них было довольно тепло. Принес им из гроба их спальники, сам лёг спать в основном зале на одной из кушеток на тонком голым матраце со штампом «БО имени Тимирязева».

Кто-то безбожно храпел.

Засыпалось трудно. Думал о своих, вспомнился дом у лесопилки, который меня приютил. Интересно, ворона, которая за мной следует всё та же или мне так кажется? А если двигается за мной, считает меня другом или ждет возможности выклевать глаза?

Чеченцы суровые. Встретили катаклизм в Кургане, были по каким-то своим делам. Когда поняли, что мороз не собирается заканчиваться, нашли вертолёт Ми-8, снарядили, собрали команду из нуждающихся в перемещении в сторону Европы, пролетели восемьсот с лишним километров до Самарской области, кое-как сели, поняли, что дальше техника не полетит, не смогли найти транспорт, собрались, пёхом пересекли скованную льдом Волгу и упорно двигались на юго-запад. Перед их глазами были множество городов и местностей. Уверенно идут в Чечню. И про суперзиму тоже в курсе. Тем не менее идут. Сурово.

Постепенно, беспокойный неуютный сон накрыл меня.

Утром, после некоторых колебаний, припрятал себе ПП-91 и один ПЯ, часть патронов, остальное отнёс Дяде Адаму, который все так же пребывал в ленинской комнате. Старший принял принесенное с достоинством, как должное.

Вскоре я уже ручкался с бойцом, который меня же вчера и задерживал.

— Милаев Кюра, — нахмурил брови он. — Можешь называть «Соколом».

— Антон Осоедов, — ответил я. — Странник. Кстати, осоед, это разновидность ястреба.

— Ну, тогда полетели, поохотимся.

Глава 5 Тьма

— Когда я сказал отцу, что меня напугало

существо в моем шкафу,

он дал мне пистолет 45-ого калибра.

—

А что он должен был сделать?

— Мне было девять лет. Он мог просто сказать «Не бойся темноты».

— Шутишь? Её надо бояться!

из сериала «Сверхъестественное»

Вечер.

Мы определенно достигли старинного городка Родимов, но не наблюдали в нём ни единого источника света.

За весь день перекинулись дюжиной дежурных фраз, почти всё время молча и остервенело пёрли к цели, ориентируясь по карте и компасам. Он меня называл «сталкером», сказал, что играл в игру, смысл ему вполне понятен. Я его — Соколом.

Сидя в кустах, созерцали старинную брошенную пожарную каланчу или водонапорную башню из обветренного красного кирпича дореволюционной постройки, потому что Кюра решил, что там может быть наблюдательный пункт противника. Ну что, предположение логичное.

Заложив огромную петлю, прошли через лесочек, подобрались вплотную, пролезли внутрь, в один из её темных боковых провалов, поняли, что тут никого, тем не менее поднялись повыше по обледенелым балкам, уселись поглубже от окон, устроили привал с видом на то место, где должен находиться город.

Кюра достал из бокового кармана компактный армейский бинокль с линзами «анти-блик», принялся неторопливо осматривать местность, потом передал окуляр мне.

— Расскажу, что знаю, потом ты. Так и сработаемся, — весомо предложил чеченец и, не дожидаясь ответа, негромко продолжил.

— Разведка это несколько правил. Рассказывай командиру только то, что своими глазами видел, слышал, твердо знаешь. Не надо ничего придумывать, додумывать, предполагать, фантазировать, выдавать желаемое за действительное. Дальше. Не считай противника тупее себя. Это многих погубило. Если враг в пределах досягаемости, то и ты тоже. Можешь обнаружить его, значит и тебя могут. Думаешь, ты охотник, а можешь оказаться и дичью. Недооценивать нельзя. Когда идешь в разведку, ничего не должно звенеть, греметь. Именно поэтому мы прыгали на твердом полу до выхода в рейд. Дальше. Когда крадешься, всё время держишь в голове пути отхода, причем нельзя быть уверенным, что там уже нет засады. Двигаемся скрытно, следов по минимуму, если убьем кого-то, труп прячем, следы заметаем. Лучшее время разведки ночью ближе к рассвету. Понятно тебе? Что ты мне скажешь?

Я осматривал неровности на горизонте, которые должны являться городом, внимательно слушал, одновременно стараясь переварить смысл.

— Сокол, скажу так. Снег и лёд оставляют следы, как ни старайся. Для разведки ночь лучше всего, тут не поспоришь. Если ночью холодно, если нет ветра, звуки распространяются очень далеко и громко. Кашлянул, на несколько километров слышно. Почему, я и сам не знаю. Колдовство. Сейчас легкий ветер и снегопад, они, наоборот, скрывают звук. От мороза все прячутся в норы, кроме волков. Эти заметят, нападут. Хорошо, что у тебя глушитель.

— Сталкер, это не кино, звук выстрела всё равно будет.

— Лучше, чем без него. Если что, я действую топором, ты прикрывай.

— Посмотрим, — хмуро ответил он.

Родимов городишко древний, население, как сказали местные, примерно двадцать тысяч. Дома в основном частные, в один, реже пару этажей. Два прямоугольника центральных улиц — пятиэтажки. Есть и три двенадцатиэтажки, построенные в девяностые. Но почти весь город, это частные домики, некоторые — построены пару сотен лет назад. Это всё нам Дядя Адам рассказал, пока снаряжались. Опросил всех местных. Среди них не было ни одного «родимовца», то есть для них это — соседний город, где «иногда бывали».