Леденцы босоногой графини

— Он чего-то требует от вас?

— Да, всего! Я бастард, босоногая графиня, у меня нет прав ни на что, но это исходя из его слов. Однако никаких у него бумаг я не видела. Деньги мне нужны. Это уже не деловой разговор, а про выживание. Найти Изумруда, было бы самым важным, но я не смогу этого сделать. Будет ли у Фрейи жеребёнок от Изумруда, тоже непонятно. И продать вам её сейчас я не могу. Слишком много неопределённости. Так что мне жаль, но случилось то, что случилось. Удача была так близко, но увы. Возможно, через несколько недель у меня заберут и Фрейю.

— М-да! Ситуация плачевная. Ваша Фрейя очень хороша, она быстрая, и фактура у неё хорошая, если она родит жеребчика, будет очень хорошо, перспективное потомство ценится не менее родителей. Сама она выйти на дорожку уже не сможет, нет навыка, но её потомство позволит мне вернуть с прибылью вложения. А пока купить её для меня означает, оказать вам помощь. Но поступим так, подготовьте документы на Фрейю, и на Изумруда. У меня есть ветеринар от бога, он дней через десять приедет и проверит состояние лошадки. Я выплачу вам хорошие деньги, хватит на года два-три скромной, но безбедной жизни.

— Документы?

— Да, паспорта, родословные, купчие или дарственные, всё, чтобы провести сделку. А я пока отправлю своего парня в полицию, не пугайтесь, если завтра, послезавтра к вам приедут сыщики. Не трогайте пока пожарище. И не сдавайтесь.

— Спасибо, вы приободрили меня, — улыбаюсь.

Марк стянул с левой руки нежнейшую лайковую перчатку и протянул мне руку, отвечаю на деликатное рукопожатие, а он подносит к губам и целует. Неожиданно замечаю у него обручальное кольцо. Он женат.

И это открытие вернуло меня с небес на землю:

— Значит, у меня есть несколько дней, чтобы найти документы?

— Надеюсь. Что они не потеряны, иначе даже Изумруд — простой конь. Сложно понять, зачем его выкрали без документов.

Задал он мне задачку.

Оборачиваюсь, а Петрович-то стоит как истукан. Глаз не сводит с нашей пары.

— Могу попросить об одолжении, — шепчу моему новому «подельнику».

— Конечно!

— Наклонитесь, слегка поцелуйте меня в щёку, и мы рассмеёмся, очень хочу позлить этого индюка.

Мы рассмеялись искренне, заливисто и очень долго. Немного успокоившись, Марк наклонился и осторожно поцеловал меня в щёку, а на ухо прошептал.

— В любом случае, если у вас будут проблемы, обращайтесь, я что-нибудь для вас придумаю. Как друг!

И мы расстались.

Вздыхаю, почти обречённо, потому что прекрасно понимаю, найти документы, скорее всего, не получится…

— О чём вы говорили? — голос Даниила Петровича вырвал меня из размышлений о документах. Поднимаю на него отрешённый взгляд и на честном глазу отвечаю:

— Он сказал, что если вы выкинете меня на улицу, растопчите мою артистическую натуру, то он протянет мне руку помощи, приютит, пригреет, спасёт. Как друг…

И ресничками хлоп-хлоп!

— А вы этого хотите? Вы от него без ума, как он ради вас колбу… Даже не поморщился.

— Да, настоящий джентльмен, хорошо воспитан, романтичный и отзывчивый, пойду, однако, вздыхать, мечтать…

Клянусь, я слышала скрип зубов Петровича. Как говорит мой старший внук: «Йес!»

Так ему и надо. А то смотрите, сколько у него добропорядочных способов выкурить меня из поместья и не единого варианта, как помочь.

Нарочно сильнее виляю бёдрами, и мой пышный хвост снова раскачивается в такт шагу, заворачиваю за дом, скрываюсь от огненного взгляда «управдома». И бегом в дом.

Мне предстоит перевернуть все бумаги в кабинете покойного отца Офелии. Документы на коней, документы на поместье. Вообще, все документы. Как я раньше о них не подумала.

Глава 7

Обыск

— Госпожа, так кухню вам мыть? — испуганная Маруся кричит вслед моему громкому топоту по деревянной лестнице.

Пришлось остановиться, отдышаться, спуститься на пару ступеней и пояснить:

— Кухню, мы моем не для меня. А вообще, для всех. В такой грязи подцепить ротовирус на раз-два, и будем бегать в сортир не переставая. В приличных домах туалеты чище в сто раз!

— А… Ну, тогда понятно…

— Дошло, наконец! Мой, чисти, скоро приду помогать.

Закатываю глаза, сама бы быстрее сделала. Вот потому-то она и осталась, инертная и без энтузиазма. Хотя мне своего энтузиазма девать некуда.

Снова срываюсь с места в бег.

Под ногами скрипят половицы. Пыль вековая слетает с мебели, а пауки прячутся по углам. Погодите, доберусь и до вас, дайте пару деньков осмотреться.

Кабинет ожидаемо заперт.

Закрываю глаза, пытаясь вспомнить, попадалась ли на глаза где-то связка ключей от всех дверей.

Никаких воспоминаний из настоящего. Секунда и внезапно вспышка, это не воспоминание, к каким я привыкла, это память тела. Чтобы войти, надо поднять руку и потянуться.

Так и делаю, в полумраке с трудом нащупала выступ над дверью, ух и пыль посыпалась. Чихаю под звон упавшего на пол ключа.

— Отлично! И ключ нашёлся, и кое-какие воспоминания всё же есть. Хотя бы так.

Быстро открываю дверь, вбегаю и закрываюсь.

Темень, как в могиле, запах табака, пыли, ладана и старости. В этот кабинет после смерти старого графа никто не входил. Офелия, несчастная девочка очень страдала. Не такая она и глупышка, просто в безутешном горе после потери единственного родного человека.

Осматриваюсь, типичный кабинет девятнадцатого века, как в фильмах или в музеях писателей, художников.

Книжный шкаф, массивный стол, кресло, тумба-бар, лампы, плотные шторы. Чтобы их открыть пришлось зажать нос, очень много пыли и даже плесени.

Может, и не стоит биться за этот дом, по-хорошему его бы снести и построить новый, более современный и удобный.

— Где же спрятаны бумаги? Эх, слишком долго искать, если методично и последовательно. Надо интуицией, а уж потом, если не повезёт, то…