Леденцы босоногой графини

Осматриваю книжный шкаф.

Всё типичное, книги в старинных, дорогих переплётах. Художественная литература, энциклопедии, какой-то устав, потом кодекс законов, и юридический справочник.

Вот они, те самые книги.

Перетряхнула и пусто.

М, да, интуиция не сработала.

Замечаю в углу лесенку-табуретку.

— Ага! Не всё потеряно, — сама себя подбадриваю, очень уж напряжённая ситуация и времени мало, не хочется привлекать внимание Петровича к внезапным поисковым операциям.

Осторожно поднимаюсь на подставку, проверяю верхнюю полку и чуть не вскрикнула от радости.

Самая толстая книга, без названия и оформлений оказалась тайником. Открываю крышку и там пара скруток купюр, три небольших женских колечка, кулон на цепочке, и какой-то вексель, а ещё внушительный золотой рубль, новенький и определённо очень ценный. Всё это я забираю. Если кто-то решит меня выгнать силой, то, скорее всего, ещё раз войти в кабинет не позволят.

У платья есть карманы. Позже придумаю, как спрятать. Подвеску сразу на шею. Кольца на пальцы. Правда, пришлось на большие, как моя младшая невестка носит, но зато всё при мне.

Тумба, ожидаемо, оказалась баром кроме графина с настойкой ничего интересного.

В столе кто-то основательно пошарил. Всё пусто, даже клочка бумаги нет.

Сажусь в кресло и начинаю нервно постукивать пальцами по деревянной поверхности, хоть бы одна зацепка. Ни сейфа, ни тайника в кабинете нет. Плохо, что меня и собственного документа на руках нет. Ещё объявят крепостной, ничего же не знаю об этом замысловатом обществе.

Наклоняюсь под столешницу, и тоже пусто. А вот сама столешница оказалась с секретом. Дорогое лакированное покрытие из тёмного дерева, просто лежит поверх старого стола.

Если присмотреться, то видно, как сильно полки и ножки отличаются от крышки.

— Так! Отличный сыщик из меня получается, может, это тоже память Офелии.

Убираю со стола письменные принадлежности, приподнимаю новый верх и вуаля!

— Ух! Хоть что-то.

Письмо и документ, похожий на моё старое свидетельство о рождении, первым делом его и открываю. И это именно то, что я искала. Личная карточка гражданки Российской империи.

Антонова Наталия Андреевна

Отец: Андрей Владимирович Цветков

Мать: Антонова Агриппина Степановна

В браке на момент рождения младенца не состоят.

— М-да, вопросов гораздо больше, чем ответов. Значит, Наталия-Офелия Андреевна всё же бастард. Офелия — это домашнее имя, а Наталия дано при крещении. Завещания нет, документов на коней нет. Вариантов для спасения тоже нет. Даже не удивительно.

Я расстроилась, в письме оказался отчёт о какой-то работе некоего К. М. Звягина старшего советника юридической коллегии. По сути, даже не отчёт, а заверение, что всё исполнено в срок и согласно договорённостям.

Это единственный и последний хвостик запутанного клубка. Если найти этого советника, то, возможно, он пояснит, как обстоят дела на самом деле.

Свою карточку и письмо забираю, письменные принадлежности возвращаю на свои места. Нутром чую, больше ценностей в этом кабинете нет.

Разве только кодекс законов забрать. Полистаю на досуге, для окончательного прояснения ситуации.

Сейчас задача спрятать ценности, и чуть позже найти благовидный предлог проехать в город, чтобы Петрович ничего не заподозрил, найти господина Звягина К. М.

Закрываю дверь в кабинет, прячу книги в своей комнате, собираю охапку белья на стирку. И спешу вниз.

Так, стоп. Обед!

— Маруся, а напомни мне, где у нас разные крупы и другие запасы, овощи? Обет-то делать, не пустые же щи хлебать.

— А вот там с чёрного входу-то сеньки холодны, там и храним. Вот ключи на гвоздочке висят, — протяжно, распевно ответила и снова за работу.

Вздыхаю, беру ключи, и на ревизию продовольственного запаса. Что-то появилось нехорошее предчувствие. Быстро нашла, что искала, и поняла, что предчувствие не подвело. Запасы скудные, а хуже всего, что сюда кто-то затащил мокрые мешки с овсом или зерном, в темноте не разобрать. Прорастает кое-где.

Немного гороха, ещё меньше пшена, муки, но эти хотя бы сухие. Вот тебе и повод ехать в город. Продовольствия нет.

Испорченное зерно курицам подсушить да отдать?

Вытаскиваю один мешок на улицу, чтобы рассмотреть, и понимаю, что это остатки с посевной, видать под дождь на поле попали, привезли назад и забыли.

Хозяйственность не самый сильный конёк наших работников.

— А вот всегда хотела попробовать кое-чего из солода сделать. А тут и ждать не надо вон проросло само…

— Уж не самогонку ли гнать собралась, красна девица, у нас за такое зло без разрешения губернатора можно и три недели тюрьмы схлопотать! — с каким ехидством Даниил Петрович произнёс свою очередную отповедь, прям спит и видит, как бы меня подловить и в тюрьму засунуть.

— Всё бы вам, добрый молодец, нос не в свои дела совать, да гадости говорить. Не измеряйте меня своим аршином, если вы только о крепких напитках думать изволите, то мы, девушки, думаем только о сладостях! И вообще, берите пример с Марка Тимофеевича, он ради моего комфорта, даже колбу зажевал, а вы только подначивать.

— Прохиндей он напыщенный, сам поди Изумруда вашего украл, да за документами приехал, а вы и рады щёку подставлять, тьфу…

Не выдерживаю и прыскаю заливистым, звонким смехом.

— А не ревнуете ли вы, Даниил Петрович? Мы с вами вроде как по разные стороны баррикад — враги. Вам ли не лучше от того, что я спутаюсь с каким-то прохиндеем, сгину, да и решится ваша проблемка, а вот, кстати, если на то пошло, с чего это вы меня желаете именно сжить из дома? Почему не прийти с документами, не провести опись, и законно не выставить меня на улицу? Молчите? Вот именно, и кто после этого прохиндей? Время покажет. А пока помогите мне этот мешок отнести к ручью ближе к бане, там под навесом устрою себе летнюю кухню.