Леди любят артефакты

Я шагнула на мостовую и вдруг услышала истошный женский крик.

Звук стремительно нарастал, переходя в визг, от которого закладывало уши. Прямо на меня несся фаэтон. Внезапно время из чего-то абстрактного и стремительно бегущего превратилось в невидимую патоку. Ноги отказывались повиноваться, руки вцепились в покупки, будто пакеты могли защитить от столкновения с самоходкой.

Рулевой фаэтона одновременно тянул на себя тормозной рычаг и пытался махать мне, требуя убраться с дороги. Его глаза за стеклами полумаски расширились до каких-то невероятных размеров, а густые усы делали мужчину похожим на тамарина. Рядом с обезьяноподобным возницей сидела пассажирка. Она зачем-то схватилась за поля шляпки, оттянув их вниз, будто пытаясь оторвать. На ее абсолютно белом лице черным провалом зиял открытый рот. Вероятно, девушка продолжала кричать, только я ничего кроме звона в ушах не слышала.

«Это конец», — мелькнула в голове ужасная мысль.

В следующий миг руку чуть выше локтя пронзила боль, будто на ней сжались невидимые тиски. Рывок, и злосчастный фаэтон промчался, едва не задев кончик носа. Меня с ног до головы обдало паром… с ароматом роз. Вероятно, та самая новомодная система обдува с возможностью выбрать запах.

Обернулась и увидела, что меня удерживает какой-то незнакомец. Наверное, ослабь он хватку прямо сейчас, я бы рухнула на мостовую.

Осознание случившегося приходило постепенно, пока я безучастно разглядывала серебряные пуговицы элегантного костюма. Мой спаситель оказался на удивление привлекательным молодым мужчиной со светлыми вьющимися волосами и коричнево-зелеными глазами. Его лицо показалось мне настолько знакомым, что я на мгновение растерялась, силясь вспомнить, где могла видеть этого человека. Он с беспокойством смотрел на меня сверху вниз:

— Леди Лавлейс, как вы?

Не знаю, что заставляло чувствовать большее смятение: едва не покалечившая меня железная громадина или то, что незнакомец в чужом городе знает мое имя и обращается как к леди.

— Все хорошо, — пролепетала я.

— Только слово, и я достану этого негодяя из-под земли! Уж поверьте, одними извинениями он не отделается. Даже представить страшно, что могло бы случиться, не заметь я вас вовремя.

Незнакомец говорил быстро и был преисполнен негодования. Его красивое лицо вмиг сделалось суровым, обозначив гневную складку между бровями. Я не сомневалась, что стоит мне сказать лишь слово, мужчина, словно гончая, сорвется с места, и тогда уже беспечному лихачу не позавидуешь.

— К счастью, все обошлось, — поспешила я остудить пыл моего спасителя.

— Ваша невозмутимость обезоруживает, леди Лавлейс.

— Простите, мы знакомы?

— Едва ли.

— Тогда откуда вы знаете мое имя?

— Моя сестра столько о вас рассказывала, — мужчина обезоруживающе улыбнулся, будто это все объясняло. — Я имею в виду Мелли, вашу подругу.

И тут меня осенило: так вот почему его лицо кажется таким знакомым! Они с сестрой действительно похожи как две капли воды. Только странное дело: если леди Инграм приходилось прикладывать много усилий просто для того, чтобы казаться миловидной, то ее брат выглядел настоящим героем девичьих грез.

Я испытала замешательство: преданный поклонник трудов моего деда, от которых и меня саму, чего греха таить, частенько клонило в сон, представлялся совсем другим. Как минимум в очках с толстенными линзами.

— Но как вы меня узнали? — спохватилась я. — Как поняли, что я та самая Катарина Лавлейс?

Неужели Мелани умудрилась где-то достать мое изображение? Или сама сделала набросок. С нее сталось бы.

— Упаковочная бумага, — он указал на пакеты. — То, что внутри, явно должно отправиться в Золотые холмы. На лорда Блэквуда вы не слишком-то похожи. А оставшуюся в замке прислугу — два с половиной человека — я знаю в лицо. Не нужно быть ясновидящим, достаточно уметь читать. Кстати, в слове «холмы» допущена ошибка.

— О, это долгая история…

— Что здесь происходит? — голос лорда Блэквуда за спиной заставил умолкнуть на полуслове.

От неожиданности я вздрогнула. Он взял меня за другой локоть и слегка потянул на себя. Вид у него был решительный.

— Не молчите, мисс Лавлейс. Ну же: с вами все в порядке?

— Да, в полном, — растерянно промямлила я, напуганная его напором. — Даже не знаю, с чего начать… Этот господин...

Но Блэквуду не хватило терпения дослушать мои сбивчивые объяснения. Он строго уставился на брата Мелани и повторил свой вопрос, чеканя каждое слово:

— Что здесь произошло?

— Кажется, я только что спас твою гувернантку, Генри, — спокойно ответил тот.

— Не мою, а моей дочери. Я, Джефф, не в том возрасте, чтобы со мной нянчились.

— Зато в том, когда самому можно бегать за няньками, — ухмыльнулся мой спаситель, и поспешно добавил: — Простите, леди Лавлейс. Эта грубая мужская шутка не для нежных женских ушек. Но я не мог не ответить этому грубияну. Тем более, он первый начал.

— Джефф, я бы предпочел, чтобы ты держался от мисс Лавлейс подальше. Впрочем, как и от любого другого из моих людей.

— Генри, дружище, сколько времени должно пройти?! Меня терзают смутные сомнения, что и на смертном одре ты не забудешь ту историю. Если так хочется, упрекай Мелли. Это она устроила судьбу той девушки. А я, между прочим, уберег леди Лавлейс. Она стоит дюжины гувернанток. Полагаю, мы квиты.

Его улыбка — проказливая и даже плутоватая, сделала мужчину еще более привлекательным. У этих Инграмов, похоже, в крови какое-то особое обаяние — фамильная способность обезоруживать и располагать к себе, невзирая на обстоятельства.

Я, затаив дыхание, перевела взгляд с одного мужчины на другого, думая о том, удастся ли избежать прилюдной ссоры. От одной мысли, что моя невнимательность может послужить формальным поводом, становилось не по себе.

Но, видимо, очарование моего спасителя растопило даже суровость Блэквуда. Строгая мрачность на его лице уступила место привычной доброжелательной снисходительности. Точно перед ним был не взрослый мужчина, а нашкодивший мальчишка вроде Кристофера.

— Ты просто несносен, Джеффри.

— Стараюсь ни в чем тебе не уступать, — парировал тот.

К моему облегчению, эти двое все же не собирались устраивать скандал и препирались, скорее, для вида. И все же, несмотря на очевидную миролюбивость намерений, продолжали с двух сторон держать меня за руки, точно я — канат, который они, в приступе ребяческой ностальгии, вот-вот начнут перетягивать.

— Господа, — робко перебила я, — боюсь, мы заняли весь тротуар и мешаем прохожим.

Люди вокруг действительно протискивались мимо нашей троицы с недовольными лицами. Джеффри отпустил меня и отступил, а Блэквуд не шелохнулся, продолжая поддерживать под локоть.

— Генри, раз ты уж здесь, будь любезен и окажи мне услугу.

— Какую?

— Представь меня леди Лавлейс, как того требуют правила.

— А ты не успел назваться? — без энтузиазма отреагировал Блэквуд и, чуть кашлянув, со вздохом выдал: — Мисс Лавлейс, позвольте представить вам моего соседа Джеффри Инграма.

— Хозяина Малиновой заводи, — добавил Джеффри и, сделав легкий поклон, приподнял шляпу.

— О, я догадалась, — начало фразы прозвучало двояко, поэтому пришлось добавить: — Вы брат Мелани. Это сразу ясно, ведь вы так похожи.