Леди Макбет

В Бретони замужней женщине полагается покрывать волосы, но Россиль не намерена даже пытаться надеть на себя мудрёное покрывало и чепец, тем более в одиночку и без зеркала. Да и обычаи Альбы по этому поводу ей неизвестны. Если женщины здесь должны заботиться о себе сами, то вряд ли они будут изысканно и тщательно одеваться. Нет ни служанок, ни кормилиц. Насколько понимает Россиль, тут даже шлюх нет. Она оставляет белое покрывало, символ женского целомудрия, в сундуке и открывает дверь.

Она предполагает, что Флинс укажет ей на ошибку, если она оделась неправильно. Но он не говорит ни слова: вновь приветствует её кивком и ведёт по узким коридорам обратно к залу, где накануне вечером был пир. Небольшие окна высоко под потолком неровно вырублены в камне, и солнечный свет пробивается сквозь них неравномерно, пятнами. Россиль снова слышит шорох морских волн под ногами.

От убранства свадебного пира не осталось и следа, украшений изначально было не так много, но без них зал выглядит ещё более унылым и серым. На помосте вокруг стола сгрудились пятеро мужчин, Россиль видела их вчера, но пока не знает имён, кроме Банко. Макбет сидит во главе стола. Накануне она этого не заметила, но ему как будто тесно его кресло: плащ закрывает подлокотники, а громадные плечи полностью заслоняют деревянную спинку.

– Леди Макбет, – объявляет Флинс. Он не кланяется, как было принято у герцога. Светские обычаи здесь не действуют.

– Хорошо, – кивает Макбет. – Иди сюда, жена.

Она слушается. На негнущихся ногах проходя мимо мужчин, она старается мысленно запечатлеть в памяти каждого из них. Вот у этого плащ подбит белым мехом ласки, у этого – лисицы, у этого – лохматой шкурой горного козла. Мех разных оттенков белого, местами пожелтевший от времени, где-то виднеются ржавые брызги запёкшейся крови. Ласка, Белый Лис, Горный Козёл – обозначает их Россиль про себя.

Россиль садится рядом с мужем, складывает руки на коленях. Флинс маячит на пороге, но сесть ему негде. Ему нет места даже рядом с отцом. Банко почти не смотрит на собственного сына. От этого у Россиль необъяснимо сводит желудок.

– Мы продумываем нападение на Кавдор, – поясняет Макбет. Его мозолистые пальцы прижимают к столу карту. Большой палец касается красного флага, обозначающего крепость тана Кавдора. – Это будет несложно, у меня больше войск.

Он действительно собирается это сделать, он вторгнется в Кавдор. Многие люди погибнут – в первую очередь солдаты, но умрут также и крестьяне из разграбленных сожжённых деревень, погибнут их козы и овцы, так что выжившим останется только пепел и забитый скот, – и всё это потому, что она не желает возлечь со своим лордом-супругом. Всё это лишь из-за того, что она не исполняет долг, который до неё исполняли многие тысячи женщин.

В Риме жил некогда знатный вельможа, который скармливал нерасторопных или провинившихся рабов угрям: приказывал скинуть их в бассейн с миногами. Они умирали там долго и мучительно, терзаемые острыми, как иглы, зубами тварей. Но однажды этот вельможа подвергся осуждению, отдав такой приказ, когда у него гостил император. Приговорённый раб бросился к ногам императора, умоляя предать его другой смерти. Истинное обличение изуверства! С глубоким отвращением император приказал истребить всех миног и засыпать бассейн. Россиль чувствует себя и тем вельможей, и рабом, и миногами одновременно. Единственное, что ей известно наверняка, – императором ей не быть.

Макбета зовут женихом Беллоны, Беллона – римская богиня войны. С клинком наготове он подойдёт к супружеской постели, подобно тому как выходит на поле битвы. Он зальёт простыни её кровью так же, как утопит в крови земли Кавдора.

Россиль утешает себя тем, что погибнут в основном мужчины, а у скольких из них есть дома нежеланные и нелюбимые жёны? Сколькие склоняли к близости служанок или даже собственных дочерей? Но один военный поход не положит конец их порокам, в мире будут рождаться новые мужчины и новые женщины, с которыми они будут обращаться как с вещами. Чтобы изменить естественный порядок вещей, должна появиться некая сила, которой сможет владеть всякий человек.

– Его замок окружён деревнями рудокопов, – тем временем говорит Банко, указывая пальцем на карту. – Я слышал, что тан требует с них непомерную десятину. Лорд более милосердный легко побудит их сдаться.

Это зависит от того, сумеет ли муж Россиль предстать перед ними милосердным. Макбет сжимает и разжимает кулак.

– Нам всё равно нужно будет соблюсти обряд первой крови, – заявляет он. – Иначе они не будут уважать мою власть.

В книгах монаха Россиль читала об этом. В кланах есть обычай во время войны убивать первого человека на своём пути, окунать мечи в его кровь и пробовать её на вкус. Сама Россиль предполагает, что для того, чтобы выглядеть милосердным, нужно сначала доказать своё могущество. Какое милосердие овца может оказать волку?..

– Стоит подумать ещё кое о чём, – вклинивается Ласка. Дотянувшись через весь стол, он тыкает во флажок, обозначающий замок короля. – Дункан.

После его слов зал погружается в молчание. Слышно только неутихающее море – там, внизу, под серыми камнями.

– Да, – спустя мгновение признаёт Макбет. – Если я захвачу Кавдор, он задумается о том, что ещё может стать моей следующей целью.

Конечно. Кровь не утоляет, а лишь разжигает жажду. Ещё не додумав мысль до конца, Россиль начинает говорить:

– Тогда обвини врага в том, в чем могут заподозрить тебя, – предлагает она. – Напиши подмётное письмо, в котором будет сказано, что тан Кавдора вынашивает планы восстания.

Взгляды пятерых мужчин устремляются к ней – как и взгляд Флинса, мнущегося на пороге. Видно, как у них тревожно, изумлённо бегают глаза. Женщинам не положено выступать на военных советах. Но, возможно, ей это простят – ведь Россиль ещё очень молода, она невеста-чужестранка, не привыкшая к обычаям шотландцев.

– Учти, – продолжает она торопливо, – что ты не только освободишься от подозрений, но и будешь выглядеть ещё более преданным Дункану, так как подавишь восстание Кавдора до того, как оно начнётся.

Горный Козёл глумливо фыркает, но Макбет поднимает руку, заставляя его умолкнуть.

– Моя жена внесла разумное предложение, – говорит он. – Так мы и поступим – и пусть сделает это сама. Мою руку Дункан узнает, её – нет. Леди напишет это письмо.

Горный Козёл ёрзает на месте. Белый Лис поджимает губы. Ласка не сводит с Россиль смертоносно-острый пристальный взгляд. Но лицо Банко выражает открытый интерес. Он может себе это позволить – он ближе всех к Макбету. Ему не приходится опасаться, что его и лорда разделит тень новой жены. Он – правая рука своего лорда.

– Я соберу свой отряд, – объявляет Банко. – И остальным следует поступить так же.

– Хорошо, – соглашается Макбет. – Ступай. Я хочу поговорить с женой наедине.

Но, вместо того чтобы говорить с ней, он молча встаёт и жестом приказывает следовать за ним. Россиль старается смотреть только в пол, но порой всё же поднимает глаза и украдкой поглядывает на него – на своего мужа. Горло Макбета пересекает шрам, белый и плотный, словно червоточина в мякоти яблока. Это не грубый след от бокового удара. Очевидно, что за этим шрамом стоит побеждённая смерть.