Чтение онлайн

ЖАНРЫ

Леди Макбет
Шрифт:

Он ведёт её по другому узкому коридору, в противоположном направлении от её спальни, затем вниз по разрушающейся лестнице в ещё более узкий коридор. Шум моря усиливается, как и звук их шагов, словно пол становится тоньше. В конце коридора находится дверь. Железная решётка на ней изъедена ржавчиной.

– У мужа и жены не должно быть друг от друга секретов, – говорит Макбет. – А секреты друг друга они должны хранить от всего мира.

Не дожидаясь, пока Россиль придумает ответ, он достаёт ключ, висящий у него на шее на кожаном ремешке. Он вставляет ключ в замок. Рёв моря сменяется удивительной тишиной. Дерево скрежещет о камень – Макбет сильным толчком распахивает дверь.

Там, за дверью, простирается чернота.

Не та кромешная темень диких мест, которую Россиль впервые увидела по прибытии в Гламис, в это мрачное место на краю обитаемого мира. Эта нынешняя тьма так противоестественна и богопротивна, что смутила бы и самого папу. Из дверного проёма в их сторону дует влажный холодный ветер, а свет из коридора не просачивается за порог, словно тьма внутри – непреодолимая стена.

Макбет шагает вперёд, раздаётся плеск. Вода, он ступил в воду. Россиль яростно моргает, но от попыток вглядываться во тьму у неё всё мутнеет перед глазами, словно после сна. Она должна идти за ним? Воздух ужасно тяжёлый, давящий, словно вода на дне морской пучины.

А затем возникает свет. Впереди смутно и нечётко вспыхивает одинокий факел. Отражение пламени проносится по тёмным волнам: проворные лучи, беглые вспышки. Вода блестит, подобно переливчатой змеиной чешуе.

Муж Россиль стоит в центре залы – на самом деле это пещера, из каменных стен здесь и там торчат скальные выступы. Макбет так же молчалив и неподвижен, как сама скала.

Вода вокруг него беспокойно колеблется. Три разных течения, сходящиеся воедино, втягивают в себя край его килта. Поодаль в воде стоят три женщины, сгорбленные от старости, с серебристыми всклокоченными волосами, и у всех в руках – мокрые тряпки. Каждая с размаху шлёпает свой комок тряпья в воду, отжимает его и снова замачивает. Погружает, вынимает, погружает заново – так и образуется бурный, клокочущий поток.

Отшатнувшись, Россиль врезается в скользкую от плесени стену. Тихонько, неверяще скулит от страха – муж, кажется, её не слышит. Потом поднимается на ноги и осеняет себя крестом.

Но этот жест ощущается издевательством: пока она взывает к Святой Троице: Отцу, Сыну, Святому Духу – к ней приближаются эти три женщины; лица у них белые, как вспышка молнии. Тела под мокрой одеждой настолько худые, что виден каждый выступающий позвонок. Крысиные хвосты мокрых волос касаются поверхности воды.

– Вештица [3] , – выдыхает Макбет. Слово холодным паром курится в воздухе. Ведьма.

Только после этого Россиль различает на их костлявых запястьях кандалы – и длинную ржавую цепь, которая связывает всех трёх вместе. Когда они двигаются, цепь волочится по полу пещеры. Если они подойдут хоть немного ближе, то оковы натянутся и металл вопьётся в склизкую плоть – она и без того выглядит так, будто в любой момент может сползти с костей, словно трухлявая кора с бревна.

3

В оригинале Макбет называет Прачек «Buidseach» – искажённым «witch», «ведьма» по-шотландски. (Здесь и далее – прим. пер.)

– Макбет, – говорит одна из них. Шипит.

Две других вторят ей:

– Макбет.

– Макбет.

Среди фолиантов монаха Россиль видела и тот трактат, что Дункан написал о колдовстве в Шотландии. Ведьмы существуют, он это доказал. Они убивают свиней и вершат колдовство с помощью свиных внутренностей. Они насылают бури, чтобы вода обернулась для моряков могилой. Они превращают мужчин в мышей, а женщин в змей, чтобы те их проглотили. Они способны скрываться в обличье любой женщины, но их можно узнать по острым зубам. Или по серебряным волосам.

В Бретони никто не составлял подобный перечень. Герцогу незачем тратить силы на исчадия ада,

точно так же он далёк и от дел небесных: лишь в редких случаях его удаётся уговорить присутствовать на мессе. В Альбе наказание за колдовство – смерть. А как должны наказать того, кто держит ведьм в плену?

Макбет опускает факел ближе к воде.

– Я пришёл услышать ваше пророчество. Откройте мне мою судьбу.

Глаза у них молочно-белые, поражающие своей мертвенной слепотой. Носы торчат зубцами среди истощённых лиц. Когда на них падает свет, кажется, что их белёсая кожа шипит, как масло на огне.

– Слава Макбету, – хрипит первая, – тану Гламиса!

Две другие в подтверждение хлопают в ладони. Слышно позвякивание цепей и хлюпающие шлепки сырой, мягкой плоти.

– Слава Макбету, – выкрикивает вторая, – тану Кавдора!

И затем вместе:

– Слава Макбету! Слава Макбету! Слава Макбету!

Они вопят, не переставая, их голоса наслаиваются один на другой, как круги по воде от сильного дождя – поток с неба, льющийся вниз, в чёрную воду. В этом вопле слова размываются, сливаются друг с другом, тонкогубые рты ведьм распахиваются в языческом ликовании, словно они ждут, что из воздуха в их глотки хлынет вино.

Возможно, Россиль тоже стоило бы испить вина из воздуха. Её план, вначале просто безжалостный, после благословения этими нечестивыми созданиями стал кощунственным, отвратительным, поистине злодейским.

Макбет поворачивается к ней, его лицо сияет в свете факела.

– Вот видишь, – говорит он. – Моей жажде крови суждено найти удовлетворение. Мы выступаем в Кавдор на рассвете.

– III —

В Гламисе рассвет: серое небо, тонкая полоска жидкого света на горизонте. Осёдланные лошади. Собранные, опоясанные мечами мужчины, облачённые в боевые тартаны. Мечи держат в ножнах, копья с грохотом сбрасывают в повозку, запряжённую мулами. Луки с собой не берут: это оружие трусов. Только птицу или оленя возможно подвергнуть позорной смерти от стрелы.

Муж Россиль поправляет седло, затягивает подпругу. Кривобород никогда не стал бы сам седлать коня, это дело оруженосцев. Россиль предположила бы, что эту роль отведут Флинсу, но его лица в толпе не видно.

Задержав дыхание, она окидывает взглядом двор: поочерёдно останавливается на каждом мужчине в отряде и гадает, кто из них убил Хавис. Она уже не узнает. Неважно. Любой из них сделал бы это, не колеблясь. Даже если она отыщет тело – что с того? Мёртвые не говорят.

Она узнаёт Горного Козла, Белого Лиса и Ласку: каждый из них стоит в окружении шести лучших воинов из их отряда. Они негромко переговариваются о чём-то, потом замолкают, покосившись на Россиль, и снова принимаются бормотать. Даже если Макбет не сказал им, что эту войну породило её желание получить дорогую безделушку, она, сидя за столом совета, говорила слишком уверенно. Одного этого достаточно, чтобы омрачить славу предстоящего похода.

Отвернувшись от них, Россиль наконец находит глазами Флинса. Он не седлает коня и не грузит в телегу копьё – он одиноко стоит на краю двора. С такого расстояния она не может считать выражение его лица, но видит, как Банко приближается к сыну и что-то яростно шепчет ему на ухо. Флинс болезненно горбится, стискивает навершие меча в ножнах.

Банко уходит прочь, забирается верхом на лошадь. На сына он подчёркнуто не смотрит. Эта маленькая неприглядная стычка может означать только одно: Флинс остаётся в замке. Россиль невольно задумывается, почему было вынесено такое решение и не Макбет ли приказал так поступить. Ей нетрудно представить этот разговор: пониженные голоса, стиснутые зубы. Пелена горького бесчестья затягивает Флинса, словно ряска – поверхность водоёма. Россиль смотрит на юношу ещё несколько секунд – и удивляется охватившему её неясному чувству, будто это её саму чего-то несправедливо лишили.

Поделиться с друзьями: