Леди маскарада

Элинор сжалась в комок. Она чувствовала, что заслужила неодобрение мужа. Одри Уотсон может легко узнать, кто она такая. Это просто вопрос времени. Герцогине придется пережить двойное унижение – не только от разглашения якобы опрометчивых связей герцога, но и от того, что их разоблачит самая известная в Лондоне хозяйка борделя.

– А еще у меня забрали мой любимый пистолет, – пробормотала Элинор.

– Ну, это не самая высокая цена за свободу. Я был готов разнести весь дом в щепки, чтобы вызволить тебя оттуда.

– Представляю, что это была бы за сцена, – грустно улыбнулась Элинор.

– Если бы хоть волосок упал с твоей головы, я бы устроил им светопреставление, – мрачно проговорил Себастьян.

Она вздохнула. То, что муж о ней тревожился, растрогало Элинор и растопило остатки льда в ее сердце. У нее пропало желание прятаться в надежную броню, которая до этого не позволяла ей снова влюбиться в своего мужа.

– Ради чего весь этот риск, милая? Я все-таки не понимаю.

Себастьян сел рядом с ней.

Забота мужа подействовала обезоруживающе на Элинор. Она была растрогана до глубины души, и от этого ей захотелось плакать.

– Ради вознаграждения, разумеется.

– Какого именно? – Себастьян нахмурился. – Ты говоришь о деньгах? Герцогиня пообещала осыпать тебя золотом?

– Не совсем так. Ты же понимаешь, что рано или поздно герцог вернется в Англию и станет влиятельной политической фигурой?

– Разумеется.

– В преданности людям, облеченным властью, есть свой резон, – медленно сказала она. – Выгода для всей семьи.

Себастьян покачал головой:

– Так, значит, это не просто пустая болтовня за чаем? Герцогиня в самом деле обещала тебя вознаградить?

– Да. И тебя. И наших будущих детей, если они у нас будут. Это ты хотел от меня услышать?

– Не уверен. Но по крайней мере это ответ, который я мог бы хоть как-то понять. – Себастьян погладил Элинор по щеке. – Обещай мне, что ты больше не будешь подвергать себя опасности. Я знаю, что ты привыкла держать слово.

И все-таки муж был не до конца с ней откровенен. Интересно, признается ли он когда-нибудь, что его действия не имеют ничего общего с распоряжениями герцога?

– Да, я человек слова, – глядя Себастьяну прямо в глаза, тихо промолвила Элинор.

Муж взял ее за руку.

– Итак, ты покончила с этим опасным делом? Элинор была вынуждена признать, что после визита на Брутон-стрит ее занятие утратило для нее изрядную долю привлекательности. А может быть, к ней пришло осознание того, что главная опасность, к которой ее неудержимо влекло, сидит сейчас рядом.

– Ну так что ты мне на это скажешь? – спросил Себастьян, приближая свои губы к ее губам.

– Я не готова сейчас отвечать. Мне надо подумать.

– Очень советую. – Себастьян сплел ее пальцы со своими. – У нас будут дети, не забывай об этом, – сказал он.

– Но того, которого мы потеряли, уже не вернуть.

– Я сожалею об этом, Элинор. Поверь мне.

– Я знаю.

– Мейфэрский незнакомец не годится в отцы нашим детям.

– Вот тут ты абсолютно прав, – пробормотала Элинор.

Себастьян опустил глаза и покачал головой.

Он подумал, что на протяжении всего времени именно это было настоящей угрозой для их брака. Именно это, а не Беллисант или какой-то другой мужчина. Потеря ребенка – вот о чем постоянно вспоминала Элинор.

– Пожалуйста, – сказал он, – не позволяй мне потерять и тебя тоже.

Глава 20

На следующее утро Себастьян принес Элинор чай и утреннюю прессу в постель. Когда, держа газету под мышкой, он поднимался по лестнице с подносом, служанка его жены Мэри сказала, глядя на него укоризненно:

– Хозяйка просит оставлять поднос под дверью, если накануне она возвратилась поздно.

Это замечание прозвучало в ее устах как напоминание, что уж ей-то, преданной и верной, гораздо больше известно о привычках хозяйки, чем ее законному супругу.

– Я это учту, – подмигнув Мэри, сказал Себастьян. Та попыталась улыбнуться. Себастьян видел, что служанка его недолюбливает, и его это забавляло.

– Лорд Боскасл…

– Да, Мэри?

– Простите мне мою дерзость, но ее милость не любит, когда ее тревожат так рано.

– Мне это известно, – усмехнулся Себастьян. – Но предоставьте мне решать самому, когда я могу разбудить собственную жену.

Он принес поднос с чаем в спальню и осторожно тронул Элинор за плечо.

Весело насвистывая, Себастьян поставил поднос на тумбочку, не в силах скрыть радость от того, что его жена в конце концов станет принадлежать ему не только телом, но и душой.

– Нам нужно поговорить, – сказал он.

– Не сейчас. Я только что проснулась и плохо соображаю.

– Выпей чаю, дорогая. Дело срочное.

Через несколько минут Элинор развернула газету, которую дал ей муж, и ахнула:

– Ах, Себастьян, это ужасно!

Элинор с ужасом читала статью, в которой описывались последние «подвиги» Мейфэрского незнакомца.

– Ты показал мне это, чтобы позлорадствовать?

– Что ты, дорогая.

– Ты прочел это сам?

– Могу процитировать отрывок, который особенно запал мне в душу: « Так чего же он ищет? Каплю любви и внимания…»

– «…самых красивых женщин Лондона, – продолжила Элинор. – В два часа ночи в скандально известный бордель на Брутон-стрит были вызваны два сыщика из Лондонского полицейского управления. Владелица борделя дала показания, что в ее заведение тайно пытался проникнуть человек, о котором вот уже более трех месяцев говорит весь Лондон. Хозяйка публичного дома столкнулась с ним лицом к лицу. Вот что она рассказала: "Я убедила Мейфэрского незнакомца снять маску"».

Себастьян сел на кровать.

– И когда он это сделал…

– «…я увидела, что его лицо обезображено таким отвратительным шрамом, что я никогда этого не забуду. Когда я расспросила своего ночного гостя о том, что его побудило к подобным действиям, мужчина объяснил мне, что он житель Корнуолла и его лицо было изувечено во время взрыва на шахте. Это достойное жалости создание призналось, что его единственным утешением являются тайные визиты к лондонским красавицам, которые стали бы избегать его, если бы увидели, как он уродлив. Его преступлением являются одиночество, преклонение перед женской красотой и неудовлетворенное желание».