Ледокол «Ермак»

А. Н. Крылов потерял бы все преимущества, достигнутые платежом в течение ряда лет, что весьма тяжело для человека, желающего обеспечить свою семью.

Вместо А. Н. Крылова я пригласил Семена Петровича Вуколова [211] , который взял на себя магнитные наблюдения и различные физические и химические исследования.

Весьма важно иметь подходящего ученого для драгировок и консервирования собранных организмов. К счастью для меня, врач Морского ведомства Александр Григорьевич Чернышев, бывший со мною в предшествовавшее плавание на «Ермаке», надеясь, что мне удастся организовать новую экспедицию, отказался от предстоявшей ему другой ученой поездки и принял мое предложение. Он же был и судовой врач.

211

Вуколов Семен Петрович (1863–1940). Химик, специалист в области взрывчатых веществ и порохов. – Прим. Н.К.

Для работ по геологии председатель Геологической комиссии академик Чернышев рекомендовал Валериана Николаевича Вебера [212] .

По ботанике служащий на ледоколе второй штурман А. А. Палибин просил о своем двоюродном брате Иване Владимировиче Палибине [213] , который служит в Императорском Ботаническом саду.

По астрономии, метеорологии и гидрологии первоначально я предполагал взять лейтенанта И. И. Ислямова, но затем, по выходе уже в море, он передумал, и я пригласил лейтенанта Владимира Константиновича Неупокоева [214] . По прибытии на «Ермак» в Тромсе командир обратился ко мне с просьбой, чтобы я оставил хронометры на руках у старшего офицера барона Гревеница [215] , что я и исполнил. У лейтенанта Неупокоева осталась метеорология и гидрология, но он также участвовал в астрономических наблюдениях.

212

Вебер Валериан Николаевич (1871–1940). Геолог и палеонтолог, доктор геолого-минералогических наук (1937), заслуженный деятель науки и техники РСФСР (1939). – Прим. Н.К.

213

Палибин Иван Владимирович (1872–1949). Известный российский и советский ботаник. Образование получил в Женевском университете. С 1895 г. работал в Петербургском ботаническом саду (позднее Ботанический институт АН СССР), где организовал сектор палеоботаники (1932). Директор Батумского ботанического сада (1916–1923). – Прим Н.К.

214

Неупокоев Владимир Константинович (1873–1912). Лейтенант (1898). Один из организаторов морского образования на Дальнем Востоке. – Прим. Н.К.

215

Гревениц Владимр Евгеньевич (1872–1916). Капитан 1 ранга (1912). Участвовал в Русско-японской войне 1904–1905 гг. в составе Владивостокского отряда крейсеров. Командовал эсминцем «Охотник» (1908–1910 гг.), яхтой «Алмаз» (1910–1911 гг.), линкором «Полтава» (1911–1916). Покончил жизнь самоубийством. – Прим. Н.К.

По картографии я обратился к генералу Штубендорфу [216] , и он очень любезно назначил в мое распоряжение классного военного топографа Аполлона Павловича Ровинского [217] , который прекрасно знаком с топографическими приемами съемок, производящихся на берегу, и искусен в ситуации.

Фотография составляет насущную часть каждого исследования. На это дело я не брал особого специалиста, ибо второй штурман А. А. Палибин предложил свои услуги. Он же взялся делать кинематографические снимки.

216

Штубендорф Отто Эдуардович (1837–1918). Генерал от инфантерии. Видный картограф и геодезист. С 1878 г. служил в Генеральном штабе на должностях начальника картографического отдела и заведующего военно-топографическим отделом. – Прим. Н.К.

217

Ровинский Аполлон Павлович (1860–1909). В 1897–1908 гг. – производитель картографических работ Военно-топографического отдела (с 1903 г. – Военно-топографического управления) Главного штаба. – Прим. Н.К.

Командир, которому и без того было много дела и приходилось помогать всем ученым, взял на себя бросание бутылок.

Из остальных двух штурманов ледокола «Ермак» Н. И. Тульский как ревизор не имел специальной отрасли наблюдений, но принимал участие во всяких работах, а А. А. Новинский заведовал мареографом и некоторыми другими работами.

По отношению к служащим я решился делать приготовления заблаговременно, и командир ледокола капитан 2-го ранга Васильев еще в апреле месяце вывесил следующее объявление:

«От командира ледокола „Ермак“.

Перед уходом „Ермака“ в летнее плавание на север объявляется всем служащим нижеследующее.

1. Около 10 июня „Ермак“ выйдет из норвежского порта Тромсе к Новой Земле, поднимется к северу вдоль ее западного берега и, обойдя ее с севера, направится в порт Диксона около устьев реки Енисея. Из порта Диксона, или раньше, если льды не позволят до него добраться, „Ермак“ повернет назад и постарается на обратном пути обследовать льды к северу, насколько это можно будет по состоянию их и не рискуя самим ледоколом, который на этот раз не идет умышленно испытывать прочность корпуса при работе во льдах, как это было в прошлое плавание.

2. Так как бывавшим в полярном плавании известно, что путь приходится выбирать в зависимости от встречных льдов, то всякому будет понятно, что совершенно определенным направлением задаваться вперед нельзя.

Одно имя уважаемого адмирала С. О. Макарова, стоящего во главе экспедиции, достаточно ручается за то, что все будет предусмотрено и сделано, чтобы обеспечить успех экспедиции – ее безопасность и своевременное возвращение.

3. К началу сентября предполагаем вернуться, но, как и все моряки, мы должны быть готовы к случайностям, поэтому возьмем с собой запас на один год, а также теплое платье и уголь в достаточном количестве на случай весьма мало вероятной зимовки во льдах.

4. Во все время экспедиции служащие будут получать оклад содержания, усиленный на одну треть.

5. Всякому предоставляется оставить доверенность на получение жалованья его родственниками в С.-Петербурге или Одессе во все время, пока продолжится экспедиция.

6. Если кому-либо условия предстоящего плавания не подходят, тех прошу заявить об этом теперь же, чтобы своевременно взять на их место желающих, в которых недостатка нет.

Командир ледокола „Ермак“ капитан 2-го ранга Васильев».

Как видно из вышесказанного, каждому не желающему подвергаться опасностям северного плавания предоставлено было оставить корабль; но все заявили желание идти, и, таким образом, «Ермак» должен был идти в плавание почти с тем самым экипажем, с которым он плавал и зиму. Видимо, у экипажа было полное доверие к своему судну и уверенность, что оно в состоянии с успехом следовать через полярные льды и благополучно возвратиться в то же лето.

Для северного плавания я нашел полезным убавить комплект служащих (в особенности в машинной команде), рестораторской же прислуги – прибавить.

Вот список всех, отправившихся на «Ермаке» [218] .

Список экипажа ледокола «Ермак», бывшего в северном плавании в 1901 году

Из этого списка видно, что средний возраст всего экипажа «Ермака» 26,7 лет. Самому младшему юнге 16 лет. Самый старший механик – 48 лет. Из числа 93 человек 21 женаты, а остальные холосты. 36 человек ходили на том же ледоколе в плавание в 1899 г.

218

Состав научной группы, принимавшей участие в плавании на «Ермаке» в 1901 г., указан Макаровым выше. – Прим. ред. изд. 1943 г.

По части провизии, за неимением времени, пришлось поступить так, как и в минувшее плавание, а именно – взять из морских запасов то, что имелось в готовности, в количестве, соответствующем годовой потребности. Солонина в порту имеется прекрасная, что же касается консервов, то в этом отношении порт не может похвастаться разнообразием, ибо в порту имеется лишь два сорта консервов, а именно: щи с кашей и горох с маслом. Для небольшого перехода отсутствие разнообразия в пище не представляет существенней важности; но если бы пришлось оставаться в Ледовитом океане целый год, то отсутствие разнообразия в пище было бы очень тяжело для экипажа. Брать консервы, какие случится, на годовое плавание я не решился, ибо консервы могли оказаться негодными, и это поставило бы меня в критическое положение. Сухарей в запас не брали, а взяли муку белую и ржаную. Бывали подобные примеры, и не дальше как в последней экспедиции на «Belgica» часть консервов нельзя было в рот взять.

По отношению к теплому платью пришлось тоже ограничиться полумерой, ибо настоящее полярное теплое платье сделать в несколько дней невозможно. На ледоколе имелось теплых полушубков, шапок и валенок на 35 человек, так как платье это через год предстояло заменить, то я велел приобрести второй комплект всего. Таким образом, теплого платья было достаточно на большую часть команды, но многие имели свое собственное теплое платье.

Из вышеприведенного описания видно, что «Ермак» не приготовлялся к зимовке. Я смотрел на дело так, что мы должны избежать зимовки в Ледовитом океане, но если бы по случайности пришлось остаться нам на зиму, то такое обстоятельство не вызвало бы катастрофы.

Довольно трудно быть вполне готовым к зимовке, если она в программу плавания не входит. Все излишне взятое вызывает непроизводительный расход, а некоторые предметы явились излишним бременем. Так, например, оставаясь на зимовку, нам полезно было бы иметь ездовых собак, чтобы делать экскурсии; но возить собак целое лето, зная почти наверное, что они не понадобятся, очень неприятно, а потому я на это плавание оставил мысль о собаках, тем более что короткое время, имевшееся в моем распоряжении, не давало никакой возможности заготовить собак, на что требуется почти 6 месяцев.

Главное наше оружие есть машина, и, разумеется, следовало бы принять все меры к тому, чтоб ледокол имел как можно больше топлива. Еще при постройке «Ермака» я возбудил вопрос об устройстве отопления нефтяными остатками, но предложение это не было принято, хотя оно вызывало расход лишь в 20 000 рублей. Нефтяное топливо дало бы огромные преимущества, потому что пуд нефтяных остатков соответствует 1,5 пудам угля. Кроме того, при ломке льда постоянно приходится менять ход. Требуется то полный ход, то стоп-машина. Кочегары на «Ермаке» очень приспособились к этим неожиданным переходам, и устроенное на ледоколе хоуденовское дутье много способствует быстрому разгоранию угля. Также прекращение дутья способствует быстрому уменьшению жары. Тем не менее нельзя внезапно остановить горение угля, в особенности, когда употребляется кардиф. При всяких внезапных остановках неизбежно приходится некоторое количество пара травить в холодильник, а это есть прямая потеря топлива. Думаю, что на ледоколе пуд нефтяных остатков заменил бы 2 пуда угля.