Ледовый десант

Гнат с нарочитым безразличием заметил:

— Вы, Нина Аркадьевна, наверное, уже проведали Наталку? А что касается кумовьев…

— Прошу прощения. Я не хотела вас обидеть, — покраснела фельдшерица. — Просто нечаянно сорвалось.

— Хорошо. Не будем об этом, — примирительно сказал Михалюта. — Я только что от полковника. Наша группа командируется в Ейск на три дня. Вы, Нина, тоже едете с нами.

— Значит, разрешили! — радостно воскликнул Нудьга.

— Тогда я побежала собираться. До встречи! — Нина повернулась и быстро зашагала к санитарному пункту.

— Как у тебя с нею? — спросил Гнат, когда фельдшерица была уже далеко.

— Вроде бы нашли общий язык. Но мне кажется, что она в тебя влюблена.

— Брось ты! Нина мне не нравится.

— Правда? — Нудьга схватил Гната за руку, крепко сжал ее. — Вот спасибо. А я думал… Ты сходил бы к Наталке. Проведал бы ее. Тем более, она хорошо знает местность возле железной дороги.

— И ты о том же?

— А кто еще?

— Полковник. Да и Нина… Тебе, Дмитро, советую в Ейске не отходить от нее ни на шаг. Там знаешь сколько моряков! А они — хлопцы будь здоров!

— Учту твое пожелание, Гнат, — кивнул Нудьга. — Теперь, когда я узнал, что ты не соперник мне, предложу ей руку и сердце.

…В Ейске на Нину действительно заглядывались моряки Азовской флотилии. Но Дмитро Нудьга не спускал с нее глаз, был надежным телохранителем.

Гнат никому не давал поблажки. Шестнадцать бойцов до поздней ночи ползали по железнодорожной колее, копали под рельсами ямки, относили на плащ-палатке землю, ставили мины, маскировали их.

На четвертый день группа Михалюты вернулась из Ейска в Шабельск.

РАЗДЕЛ ШЕСТОЙ

1

К торосам минеры Гната Михалюты, как всегда, доехали на санях. От них известными только им стежками-дорожками зашагали к берегу. Вскоре без каких-либо приключений переползли шоссе и направились в степь.

Впереди дозор — Колокольцев и Мусафиров. В ста метрах от них — основная группа.

За два часа прошли с десяток километров. Так далеко они еще ни разу не забирались в тыл врага. В селах, скрывавшихся в балках, мигали огоньки, гудели машины. Иногда поднималась стрельба.

— Может, передохнем? — нарушил молчание Воскобойников. — Определенно, все устали.

— Нет, — возразил Михалюта. — Пока не найдем место, где можно будет провести день, — никакого отдыха.

Время от времени к Михалюте подходили Колокольцев и Мусафиров, чтобы сверить маршрут с картой. Их обступали бойцы, кто-нибудь включал фонарик.

Ориентирами минерам служили балки и древние курганы. Где-то в этих степях находилась и Савур-могила. И снова Гнату пришли на память слова о побеге трех братьев из Азова:

Став найменший брат до Савур-могили доходжати, Став же буйний вітер повівати, Із козацьких молоденьких його ніг валяти. «Що перше горе — безвіддя, Друге — безхліб'я… Уже ж мені своїх братів не наганяти. Уже ж мені в отцевському дворі не бувати, Уже ж мені свого отця-неньку у вічі не видати. Наслідував мені господь У турецькій, у бусурменській у великій неволі На Савур-могилі смертю постраждати…» Стали найстаршого сина із двору зсилати, Стали його обществом-народом До розстрілу випроводжати. Став найстарший брат Гірко плакати-ридати, Свого брата найменшого Пішого піхотинця споминати…

Гнат мечтательно вздохнул.

— Об этой степи Чехов написал повесть. Возможно, он видел эти самые места. Только это была летняя степь.

— А весной тут, конечно, настоящая красота! Цветут тюльпаны, маки, как море плещется ковыль! — восторженно произнес Нудьга. — А с курганов, наверное, и море видно.

Михалюта остановился.

— Смотрите, луна всходит.

Луна только что выглянула из-за вершины кургана и казалась его серебряной короной. Минеры стояли в тени, а вокруг мириадами алмазов поблескивал снег.

— Какая сказочная картина! — покачал головой Михалюта.

— Стоять бы вот так рядом с любимой девушкой и смотреть без конца на это чудо. — Нудьга положил руку на плечо Михалюты. — Эх, Гнат, когда только кончится эта проклятая война! Как хочется тишины, покоя, девичьей ласки.

— Кончится, Дмитро, когда-нибудь кончится, — грустно улыбнулся Гнат. — И мы еще попляшем и на твоей, и на моей свадьбе. Ну что, хлопцы, пошли дальше?

Уже перед рассветом минеры переползли речку Кальмиус — идти по тонкому льду было опасно. Провалишься в воду — что делать? Ни обсушиться, ни обогреться негде.

Когда в степи начала заниматься заря, остановились. Пора искать место, где можно было бы пересидеть до вечера.

Михалюта и Нудьга поднесли к глазам бинокли и стали рассматривать степь. Неподалеку увидели кошару с дырявой крышей. Рядом была криница с журавлем.

— Кошара брошена, наверно, осенью, — сказал Нудьга. — Как? Заселим? Да и железная дорога всего в каком-то полукилометре. А от сел и хуторов клуня довольно далеко.

— Согласен, — коротко ответил Михалюта.

Подрывники зашли в кошару. Сняли с чердака остатки сена, пахнувшего полынью, притрусили пол.

Во время похода бойцы проголодались. Поэтому все тут же начали доставать из вещмешков хлеб, тарань, жареную рыбу. Воскобойников вынул оладьи, испеченные из жмыха и дерти, которые дала ему на дорогу какая-то молодица. Мусафиров предложил «пирог» из перетертой и пережаренной вместе с высевками тюльки.

Нудьга обвел взглядом «стол», облизал губы и проговорил грустным голосом:

— Ешь — не хочу. А представьте себе, как сейчас хотят есть ленинградцы: и наш брат, и гражданские? Когда я слушаю передачи из Ленинграда, кровь в жилах застывает. Сколько там уже умерло людей от голода! Кто сосчитает?

Минеры тут же притихли, помрачнели.

После обеда все улеглись спать. На страже остались два подрывника. Не спал и Гнат Михалюта. Он лежал на чердаке и следил за железнодорожной колеей, расположенной неподалеку от кошары. Его внимание привлекла насыпь, описывавшая дугу на краю балки.

«Там и будем ставить мины», — решил Гнат.

Он начал обдумывать предстоящую операцию, распределять силы минеров.

«Охрана и прикрытие — четыре бойца со стороны Волновахи и столько же с мариупольского направления. Остальные занимаются минированием: двое устанавливают заряды, третий относит землю, маскирует мины. Надо наготовить веников. Курящих заставим вывернуть свои карманы — посыплем заминированные места табачком, чтобы собаки не вынюхали след. Один будет следить за сигналами бойцов прикрытия! Каждая тройка должна поставить самое малое две мины. Расстояние между минами — сто шагов. Фашистам и в голову не взбредет, что так густо может быть заминирован участок длиной всего в полтора километра! Электролиты надо настраивать от восьмого эшелона через каждые три или четыре. — Михалюта улыбнулся. — Вот сутолока будет!..»