Ледяная месть

— Большая мафия может оказаться большой лапшой.

— Может, лучше примешь его предложение? — робко спросила она.

— А он уже и предложение озвучил?

— Он сказал, что ты можешь работать на него. Ты хороший сыщик, жертв будешь выслеживать. Убивать никого не надо…

— Жертв выслеживать? Жертв, которых потом кто-то убьет. Тебя не пугает это?

— Пугает. Но меня еще больше пугает то, что я могу остаться без тебя.

— Он угрожал?

— Намекал.

— Слушай, может, я его грохну? — зло выпалил я.

— А ты можешь это сделать?

— Да ради тебя все что угодно!

— Не надо. Этим проблему не решить.

— Тогда просто уедем.

— Нас найдут.

— Это страхи. Пустые страхи. Если все сделать по уму, никто нас никогда не найдет. Купим старый дом в деревне, со временем поставим новый. Деньги у меня есть…

— Надо подумать.

— Пока будешь думать, Кеша нас здесь грохнет. Стопудово, у него ствол есть.

— Там топор за печкой.

— Этого мало.

— Не станет он нас убивать. Он сказал, что не станет…

— Ему можно верить?

— Если бы он хотел, он убил бы нас еще по дороге. Ты спал, я спала…

Я поджал губы. В логике Анжеле не откажешь. Не стал бы Кеша ехать сюда, если бы собирался от нас избавиться.

— Он же не останется здесь с нами? — спросил я.

— Не знаю, — пожала плечами Анжела. — Нет, наверное.

Кеша вытащил из воды пустой крючок, поймал его на палец, раздумывая, цеплять наживку или нет. Решил, что хватит с него, смотал удочку и повернулся к дому. Я невольно отступил в глубь комнаты, увлекая за собой Анжелу, но Кеша заметил нас и, как ни в чем не бывало, помахал нам рукой. Как будто никакой он не киллер, а друг сердечный. Джинсы на нем, футболка, и нет куртки, под которой он мог бы спрятать оружие. Но, может, ствол у него где-то в сенях припрятан, сейчас он прихватит его по пути…

Если думать логически, Кеша не должен был нас убивать, но я все-таки вышел ему навстречу.

— Ну, как тебе сие прекрасное место? — бравурно спросил он, окинув рукой и взглядом пространство вокруг себя.

Место действительно радовало глаз. Лес, озеро с камышами, пойменные луга. И никаких признаков цивилизации. Здесь даже не было электричества, не говоря уже о газе и канализации. И еще картину портили две полуразвалившиеся избы чуть в стороне от дома, из которого я только что вышел. Бревенчатый дом, слегка вросший в землю и покосившийся, но все-таки жилой. И окна целы, и обстановка какая-никакая. А без электричества жить, в принципе, можно. Если хочется жить…

— Нормально. Ты ничего не хочешь мне сказать?

— Извини, я должен был тебя усыпить, а то у тебя каша в голове хлюпать начала. Или это крыша, тихо шифером шурша?..

— Мне нравились твои шутки. Когда ты нормальным был, нравились.

— Только целку из себя строить не надо. Тебе, Слава, это не идет, — ухмыльнулся Кеша. — Привыкай к своему новому амплуа.

— Ты уверен, что я соглашусь?

— Подумаешь и согласишься. Ведь ничего такого страшного я тебе не предлагаю. Будешь заниматься тем, чем раньше занимался, всего-то делов.

— Я не хочу в этом участвовать!

— Ты уже в этом по самое не хочу. На тебе десять трупов.

— Уже десять?

— А Брюшняков?

Я схватился за голову. Шквал обрушившейся на меня вчера информации совершенно выбил из памяти новость о его убийстве.

— Зачем ты его грохнул? — простонал я.

— А это не я, это ты его грохнул. Своим любопытством. Ты же сказал ему про убийство Воротникова, Светозарова, Бурунова и Белова. Сказал? Сказал. Что, если он справки начнет наводить? Что, если московских ментов накличет? Что, если тебя искать начнут, на Алевтину выйдут? Ты же догадался, кто московских «мажоров» заказал. И менты догадаются. А оно мне нужно?

— Легко ты судьбы решаешь!

— А как Брюшняков судьбы решает? Пацана на семнадцать лет закрыли. Ты же был за «колючкой», знаешь, что это такое, семнадцать лет строгого режима. Да еще за «лохматое» дело. Лучше сдохнуть, чем семнадцать лет в петушином кутке…

Я бы мог согласиться с Кешей, если бы на нем не было столько трупов. А у него душа по самую горловину в крови, не ему с его грехами о ком-то сожалеть.

— Если бы Брюшняков закрыл «мажоров», я бы не стал их заказывать. Не стал бы брать грех на душу. Так что Брюшняков заслужил смерть, — сделал вывод Кеша.

Говорил он бодро, эмоционально, но взгляд пустой, холодный. Не было у него ни к кому жалости… Хотя, конечно, я мог ошибаться. Что вряд ли.

— Ты со мной согласен? — спросил он.

— Согласен. И не согласен, — покачал я головой.

Кеша — настоящее чудовище, и какие бы цели он ни преследовал, оправдать его в собственных глазах я не мог. Ладно, Воротников, Светозаров, Бурунов и Белов. А Настя? А Нина? А Оврагов, наконец? Да и Брюшнякова не стоило убивать.

— А надо соглашаться, — угрожающе нахмурился Кеша.

— Потому что у меня выбора нет?

— Да нет, выбор всегда есть. Вопрос только в том, правильный он или нет.

— А убивать людей — это правильно?

— Просто ты должен понимать, что смерть — это естественное состояние. И не надо жалеть людей. Рано или поздно, мы все там будем.

— Вопрос только в том, когда это случится. Всем бы хотелось поздно. И тебе в том числе…

— И тебе тоже.

— И мне тоже.

— Поэтому не будь дураком. У тебя будет все, если будешь с нами. И не будет ничего, если откажешься. Я знаю, ты парень практичный, правильный выбор сделаешь…

— Ну, не знаю.

— Я знаю, что у тебя происходит на душе, сам через это прошел. Зато сейчас ни о чем не жалею, мне даже нравится моя работа. И тебе понравится. Поверь, это лучше, чем высматривать чужое грязное белье…

Я решил, что не стоит бодаться с Кешей. Если он хочет видеть меня в своих рядах, что ж, я дам свое согласие. Но не сегодня, а завтра. Сутки я возьму на размышление. Для отвода глаз. А завтра дам согласие. Но только с тем, чтобы свалить отсюда…

Глава 26

С высоты пригорка опушка леса была похожа на тупую щекастую морду бульдога. А еще ветер вдруг подул, когда Кешина машина пересекла черту, отделяющую лес от луга, деревья закачались, и у меня возникло ощущение, будто «бульдог» сжал свои челюсти. Но, увы, джип исчез вовсе не потому, что его сожрали. Машина просто уехала, а мы с Анжелой остались куковать в этом безлюдном месте. Паспорт у меня на имя Савостина Вячеслава Юрьевича, так что участкового бояться нечего. И еще деньги у меня остались. Не стал Кеша их забирать: во-первых, не хотел меня озлоблять, а во-вторых, я уже дал согласие работать на него.