Ледяная синева

— Конечно… — Аня, словно почувствовала о чем думает Тихон. — Сколько яиц? Двух хватит? Или из трех?

— Пять!

— Вот уж никогда бы не подумала, что ты такой обжора. Ладно. Гулять, так гулять. Уже иду готовить. Ты, только, не задерживайся, а то остынет.

— Я мигом… Одна нога здесь… Вот черт…

Тихон негромко ругнулся, но его, естественно услышали. Интерактивный микрофон не понимает, что такое шепот, и услужливо усилил голос до нормы.

— Что случилось?

— Ничего, ничего… Почудилось.

— Тихон, не заставляй вытягивать из тебя слова. Что за глупая мужская привычка? Сказал «а», говори и «б»!

Это явно из запасов домашних мудростей Анны Павловны. Спорно по гендерной привязке, но верно по сути претензии.

— Да я и сам не понял. Вдруг, показалось, что на меня кто-то пристально смотрит и к нашему разговору прислушивается. Да так явно, что аж рука дрогнула. Видимо, хорошего по немножко. Пора возвращаться… А то еще чуть-чуть и начину ощущать грандиозность Космоса и собственное ничтожество. Готово! Гулливер! Что у тебя? Помогло?

— Да, командир. Датчик поврежден, но не полностью. Примерно тридцать процентов информации считывает. Дыхательной смеси на сколько осталось?

— Минут на тридцать…

— Успеваем… Если открыть еще хотя бы один сенсор, желательно подальше от этого. Я бы смог получать больше данных. А лучше — три.

— А еще лучше капремонт в доке… Ладно. Назвался груздем, полезай в короб. Не нравится мне все это. Но задержаться проще, чем вылезать во второй раз. Веди.

— В направлении носовой части. Сорок шесть метров…

* * *

«И опыт, сын ошибок трудных…» Как хорошо сказал кто-то из древних философов. Лучше не сформулировать, как не старайся. Второй сенсор из оплавленного бронированного кокона Тихон освободил раза в два быстрее. Посмотрел на датчик — дыхательной смеси хватало еще почти на двадцать минут. Не слишком большой запас, но гораздо лучше сделать все за один заход, чем выбираться наружу снова и вторично отключать защиту.

— Гулливер! Давай третью точку. Я успеваю…

— Ближайший из трех оптимальных сенсоров находится на противоположном борту… — ИскИн не умеет выражать эмоции, но на этот раз он явно не одобрял решение человека. — Расчетное время прибытия больше десяти минут. Операция превышает допустимый риск. Рекомендую возвратится на борт.

— Это как идти… — хмыкнул Тихон. — Веди.

— Строго перпендикулярно. Двенадцать метров левее аварийного шлюза.

Тихон не стал включать магниты, а заскользил вдоль корпуса яхты, перебирая по ней руками, как по дну бассейна.

Такой способ передвижения был в разы быстрее ходьбы, но малейшая неточность в движении могла закончится тем, что человек оттолкнулся бы слишком сильно и полетел прочь. Ничего страшного, страховочный линь не отпустил бы далеко. Но время на полет и возвращение съело бы и без того скудный запас кислорода. И тогда, волей-неволей пришлось бы заканчивать ремонт.

— Ну вот, а ты говоришь: рискованно. Впустишь меня через аварийный и всего делов.

ИскИн замолчал секунд на десять, потом доложил.

— Аварийный шлюз заблокирован. Открыть можно только снаружи.

— Да кто ж тебя строил?! — возмутился фон Виден. — За что не возьмись, все открывается снаружи. Идиотизм, честное слово. Конструктор яхты что, никогда за пределами атмосферы не был и не в курсе, что выйти в открытый Космос — это не по веранде прогуляться?

— Яхту Великого Князя не строили по индивидуальному чертежу, а перепланировали из серийного сторожевого катера класса «Вихрь». Облегчили, сняв лишнее боевое оборудование, усилили защиту корпуса и сменили двигатель на более мощный. Кроме этого был существенно увеличен запас автономной живучести и произведена перепланировка внутренних помещений. Исходя из того, что команда «Вихря» состоит из двенадцати человек, а яхта предназначена для двоих-троих пассажиров. К тому же ИскИну, заменившему летный состав катера, дополнительное место и вовсе без надобности. Специальный модифицированный генератор создает силовое поле мощностью защитного щита тяжелого крейсера. То есть, способным выдержать энергетический удар соизмеримый с массой покоя объекта.

— Понятно… — Тихон вполуха слушал доклад Гулливера, но на разговор не отвлекался, пока не достиг нужного места и не закрепился. — Комфорт и уют… Прямо не звездолет, а парусная яхта… Аж в носу засвербело, так захотелось очутиться там, где небо голубое, вода — лазурная, а берег лишь угадывается вдали туманной полосой. Яркое солнце сетит, и дышать можно полной грудью. Причем, не таблицей Менделеева, закачанной в баллоны, а чистым воздухом. Насыщенным ароматами трав и цветов.

— Ух, ты! — восторженно воскликнула Аня. — Да ты поэт, Тишка! Как красиво сказал. Гораздо лучше, чем россыпи звезд на многие парсеки вокруг. Я прямо представила себя сидящей на берегу озера, ноги в воде, вокруг цветы благоухают, а за спиной — шумят деревья. Причем, не голограммы, а живые. И птицы поют… Разные. И тоже, не закольцованная фонограмма, а самые настоящие. Вот бы нам в такое место попасть, правда?

— Правда… — Тихон включил лазерный резак и, глядя на безмолвное сияние плазмы, кажущееся не сгустком раскаленного пламени, а ледяным клинком, чтобы прогнать наваждение столь явно увиденной картинки персонального Эдема, напомнил шутливо: — Как там моя яичница? Не подгорела?

И снова Тихон буквально почувствовал, как ему в затылок уперся чужой взгляд. Но не злой, а как бы оценивающий.

— Да ну тебя… — фыркнула девушка и отключила связь.

— Готово. Гулливер, доложи о изменениях.

— Увеличение потока информации на пятнадцать процентов. Точность анализа возросла до восьмидесяти одного процента.

— Идеалу предела нет. Сейчас, посмотрю, почему аварийный сломался…

Увы, собственно, это все что фон Виден мог сделать. Шлюз намертво заблокировали такие же точно наплывы брони как те, что закупорили датчики, растаявшей под неизвестным воздействием. Как будто это не самые прочный, из известных людям, сплав, а мягкий воск.

Воздуха оставалось на девять минут, плюс пятиминутный аварийный резерв. Если возвращаться ногами — никак не успеть. Тем же способом что и сюда — тоже рискованно. Времени на незапланированный свободный полет нет. И Тихон сделал то, что категорически запрещено во всех инструкциях, включил лебедку страховочного линя. Механизм тихонечко заурчал, выбирая слабину, звук передавался по самому линю, как по струне, и потащил человека к главному шлюзу.

Летя над яхтой, как воздушный шарик на ниточке, парень только успел подумать, почему лебедку не положено использовать, как та захрипела и выключилась, тогда как сам он продолжал двигаться дальше.

— И это все? — Тихон недоуменно хмыкнул. — Подумаешь… Я теперь и так долечу. Перебирая руками. Все равно быстрее чем пешком.

Но не успел он проплыть и десяти метров, как лебедка снова включилась, стремительно выбирая образовавшуюся слабину. Как такое соотносится с теорией вероятности просчитать трудно, а вот согласно закону подлости — случается сплошь и рядом, причем в самое неожиданное время. Свисающий линь ухитрился сделать петлю и захлестнуть правую руку, которой Тихон в это время как раз подтягивался. Неожиданно сильным рывком парня развернуло спиной к корпусу и так потащило к шлюзу.

Тихон забарахтался, пытаясь развернуться лицом вниз, но лебедка, словно наверстывая упущенное, увеличила обороты и, парню не оставалось ничего иного, а только ждать, пока не долетит до шлюза. Когда фотоэлементы засекут его, должна сработать автоматика и отключить механизм экстренной буксировки.

Но, если что-то ломается, то согласно тем же законам Мерфи, то ломается до конца. Линь уже закончился, рукав скафандра соприкоснулся с корпусом лебедки, а редуктор продолжал скрипеть шестеренками, пытаясь сделать очередной оборот. Пока что скафандр успешно противостоял натяжению троса, но как долго это будет продолжаться? Когда ткань уступит и линь вопьется в тело человека, предсказать не взялся бы даже ИскИн. А Тихону такое гадание и вовсе не улыбалось.