Легенда о Блэке. Второй Орден

Да и просто это было как-то банально.

В итоге никакое озарение на него так и не спустилось, и он просто решил, что в воскресенье отправится в Косой переулок. Что-нибудь да должно приглянуться. Правда, оставался открытым вопрос, как сбежать от девушки в это самое воскресенье так, чтобы она ничего не заподозрила, но это была решаемая проблема.

Что касается первого вопроса, то он звучал так – что делать с младшим Малфоем?

Драко с того самого случая в поезде вел себя еще более неадекватно, чем сам Блэк в прошлом году. Ходил он теперь исключительно в одиночестве, верные громилы Крэбб и Гойл остались в прошлом. Причем, довольными этим фактом они явно не выглядели (насколько Гарри мог судить по их не очень выразительным физиономиям). Равно как и некоторые другие представители змей, включая Пэнси Паркинсон, которая начала коситься на Малфоя с некоторым сомнением и, похоже, слегка к нему охладела.

В отличие от всех прочих, которые заняли вполне определенные позиции, слизеринец, кажется, никак не мог определиться. Казалось бы, в отношении Драко это должно было звучать как полный бред, но именно так дело и обстояло.

Малфой то, лопаясь от злости, цеплялся к Гарри на каждой перемене, изо всех сил нарываясь на драку, то наоборот его не было видно пару дней. Когда на очередном уроке зельеварения он попросил Симуса передать ему шерсть нюхлера, несколько человек, и Блэк в том числе, намертво запороли свои зелья (не то чтобы у них что-то получалось до этого).

Симуса! Полукровку Симуса Финнигана! Гриффиндорца!

Впрочем, уже на перемене он умудрился поцапаться с Терри Бутом, в результате чего оба угодили в больничное крыло. Малфой с зубами, достающими до подбородка, а Терри – с непрерывно лезущими из носа червяками. То еще зрелище, уж что только Блэк уже не повидал в жизни, но тут и ему поплохело.

На первый взгляд, такое поведение было, скорее, прогрессом, но Гарри оно довольно сильно напрягало. Если раньше Малфой был величиной известной, пусть и не очень приятной, то теперь он стал похож на колоду взрывчатых карт. Что придет ему в голову в следующую секунду – предсказать было совершенно невозможно. Мог пройти мимо, а мог, с тем же успехом, наброситься с кулаками.

Но беспокоили даже не кулаки. Будь всё как раньше – чихать бы Гарри на слизеринца хотел. Однако с недавних пор ситуация сильно поменялась.

В каком-то смысле, мечта Драко, наконец, сбылась. Блэк действительно осознал, что он сын не кого-нибудь, а самого Люциуса Малфоя. Вот только смысл здесь заключался совсем не тот, что вкладывал в эти слова его недруг на первом курсе.

Насколько Драко осведомлен о делах своего отца с Блэком? Какая-то информация у него определенно была, как-то же Люциус передал записку. Знал ли его сын, что в ней было написано? Скорее всего, нет. Иначе что мешало просто передать послание на словах и не устраивать такой цирк? Но мог и знать. А если знал – то что он знал еще? И, куда более важный вопрос - что он будет делать с этой информацией?

Что он уже с ней сделал?

По сути дела, всё упиралось в два вопроса – насколько Драко предан своему отцу, и насколько Драко умен. Если симпатия к Темному Лорду перевесит уважение к собственной семье и здравый смысл – это будет хреново. В том числе и для него самого.

А если второе все-таки перевесит первое, но Драко окажется глуп и продемонстрирует это всей школе – это будет еще хреновее. Слизерин полон детей Пожирателей, и они отнюдь не идиоты (за редким исключением, вроде всё тех же Крэбба и Гойла). Собственно, они уже начинают задумываться.

И как на это противоборство повлиять Блэк совершенно не представлял. Подойти и поговорить? К Малфою? В принципе, он бы даже переступил через себя и подошел, но присутствовало у него сильное опасение, что ни к чему хорошему такая попытка не приведет.

Так что оставалось только смотреть и ждать чем всё это закончится. Это не радовало.

Если же не брать в расчет Драко, то, следует признать, что дела шли куда лучше, чем Гарри ожидал. За две недели учебы никакой бойни не произошло. И, кажется, на третью Хогвартсу тоже ничего подобного не грозило. Некоторое время он был обескуражен, а потом поделился своими мыслями с Гермионой.

Та внимательно его выслушала, немного подумала и сочувственно вздохнула.

– Гарри, нам пятнадцать лет.

Он немного помолчал, пытаясь понять, какая здесь связь, и осторожно спросил:

– Ну да. И что?

Девушка вздохнула еще раз.

– Пятнадцать, Гарри. Никто из них не… – она замялась, пытаясь подобрать более нейтральное слово, но в итоге всё-таки договорила то, что собиралась – никто из них не воевал.

Блэк моргнул. Кажется, он опять наступает на старые грабли. Неуверенно возразил:

– Старшекурсникам больше.

– Не намного. Конечно, стычки будут, - она нахмурилась. – Уже есть. Но, честно говоря, я сомневаюсь, что произойдет что-то серьезное. Сейчас куда опаснее Амбридж, чем сами студенты.

– То есть, - уточнил он, припомнив их похожий разговор годичной давности – остальные еще не подросли?

Гермиона вознаградила его улыбкой.

– Подросли. Но еще не настолько. – Она немного помолчала и добавила уже тише - К счастью.

И, немного поразмыслив, он вынужден был согласиться с девушкой. Это он, Гарри, они трое, привыкли к серьезным дракам не на жизнь, а насмерть. А здесь, в Хогвартсе – какие могли быть конфликты? Даже самые серьезные потасовки со слизеринцами не заканчивались ничем более серьезным, чем червяки, лезущие из носов. Никто из студентов не помнит первой войны, а во второй пока участвовали слишком немногие.

Так что не будет в Хогвартсе никаких битв. Ничего страшнее того, что уже происходит, им не грозит.

Однако у медали, как всегда, было две стороны. С одной – это было, действительно, к счастью, по вполне понятным причинам. С другой – возвращало к вопросу о боеспособности студентов.

В итоге, подумав на эту тему еще пару дней, Гарри решил просто плюнуть на всех плюющихся и заняться, наконец, теми, кто мог их поддержать. А значит - кого могли поддержать уже они сами.

Пятнадцатого и шестнадцатого у него состоялся целый ряд непростых разговоров. И начать прощупывать почву Блэк решил с самого на его взгляд странного в «хорошем лагере» человека. Финч-Флетчли. Остальные «кандидаты» у него вызывали куда меньше вопросов – они если и не поддерживали его ранее, то никогда не выказывали никакой агрессии. Однако Гарри было совершенно неясно с чего вдруг Джастин, еще в прошлом году так легко и крепко поверивший в его виновность, сменил сторону.

Именно этот вопрос он безо всяких обиняков и задал, выловив хаффлпаффца после трансфигурации. Ответ его не то чтобы поразил, но заставил еще раз задуматься над словами Гермионы. Если смотреть в этом ключе – возможно, девушка была не так уж и права.

Внимательно выслушав Гарри, Джастин смерил его мрачным взглядом и пожал плечами.

– Я магглорожденный.

– Симус тоже, - возразил Блэк. – Ему это не мешает.

Парень поморщился.

– Симус полукровка. И не пойму я, ты что, уговариваешь меня вас третировать?

– Нет, конечно, - он невольно улыбнулся. – Но это странно, согласись.

Джастин похмурился немного и пояснил:

– Понимаешь, Гарри, турнир турниром. Но Темный Лорд – это другое. Я уже пролежал полгода в больнице и снова не хочу. И Гермиона Грейнджер – тоже пролежала. Я, может, ошибаюсь, но мне кажется, на такое ты бы не пошел.

Блэк промолчал. Джастин тоже окаменел на втором курсе. Сквозь Почти Безголового Ника, точно. А он забыл. И про самого Ника тоже забыл. Вот же.

– К тому же, я дважды тебя обвинял и дважды оказался не прав, - продолжил парень.
– Я все-таки не совсем идиот, что бы про нас барсуков не говорили. Так что сейчас я на твоей стороне. – Он сделал небольшую паузу, словно сомневаясь, и с нажимом добавил – И хочу быть на твоей стороне.