Легенда о черном алмазе
Шрифт:
– Откуда вы меня, тетя, знаете ?
– удивилась Анка.
Ее голос прозвучал сдавленно и хрипло. Она удивилась
и этому: что с голосом?
Женщина ответила не сразу. Сначала мягко приподняла голову Анки, осторожно расчесала ей кудряшки, потом взяла полотенце, плеснула из графина воды и вытерла девочке лоб, щеки, губы.
– Вот, теперь мы стали аккуратней и, значит, интересней,- улыбнулась она, и Анка почувствовала, что ее согрели и эта улыбка женщины, и ее добрый взгляд.
– Я, наверное, долго спала?
– тихо сказала Кудряшка.- Все хотела проснуться - и не могла. Сон, тетенька, был такой
– Дедушка еще не проснулся,- сказала женщина, поправляя байковое одеяльце.- Не беспокойся, он чувствует себя хорошо.
«Странно,- подумала Анка,- день, а мы спим… И я, и Макарыч… Такого никогда не бывало… Значит, случилось что-то?..»
В светлице отчетливо и размеренно прозвучали шаги, и, слегка повернув голову, Анка увидела посредине комнаты молодого статного парня в ладной военной гимнастерке, без фуражки. Он перебирал на столе какие-то флакончики, а перед ним белел крупный ком снега… Впрочем, Кудряшка тут же поняла: то была вата.
– А, беляночка!..- произнес он негромко, но весело и чуть-чуть улыбнулся.- Проснулась? Ну и что тебе снилось?
Анка порывисто вздохнула, и непрошеная слезинка заблестела на ее щеке.
– Мне снился Тит Смехач,- прошептала она.- Вы его знаете… глухонемого?.. Только он уже слышал и разговаривал. Он хотел убить и меня, и Макарыча.
У парня были внимательные и добрые глаза.
– И верно, такой страшный сон. Постарайся о нем не думать. Вот сейчас наш доктор, Елена Петровна, даст тебе теплого молочка… Выпьешь - и сразу повеселеешь. Ты, конечно, уже поняла, что тетя в белом халате - это доктор?..
Анка встрепенулась под одеяльцем:
– А разве я… больна?.. И что, дедушка тоже заболел?..
Она не расслышала ответа, но не успела переспросить - теплый ободок эмалированной кружки уже коснулся ее губ, и девочка с жадностью стала пить густое, сладковатое молоко.
– Спасибо, тетя доктор…
– Ну, миленькая, нужно же допить!
Анка отстранила кружку:
– А дедушке?..
Женщина переглянулась с парнем, улыбнулась:
– Ты очень добрая. Не беспокойся, хватит и дедушке… Вон почти полная банка…
Кудряшка не взглянула на банку; ее рука высвободилась из-под одеяльца, и Анка увидела на запястье темно-коричневый браслет… Она изумилась: откуда браслет? Присмотрелась и вспомнила: это остался след от крепкого шнура, которым были связаны за спиной ее руки. Шнур врезался в кожу до крови, и Анке было очень больно, особенно тогда, когда она споткнулась и упала. Теперь на ее запястьях багровели следы тех жгучих пут, а Кудряшке сначала почудилось, будто ее запястья стянуты какими-то странными браслетами.
Дедушка Макарыч пришел в сознание и спросил встревоженно:
– Где он?.. Ушел?.. Неужели ушел?!.
Докторша поспешила к нему, заговорила спокойно, будто ничего особенного не случилось.
– Вы, Митрофан Макарыч,- говорила она весело,- человек железный. Температура нормальная, пульс - тоже, надеюсь, и аппетит в норме. Прошу вас, еще молочка…
– Тетенька доктор,- тихонько позвала Анка.- Что Василий Иванович, уже словил его? Или еще не словил?..
Женщина не поняла:
– Кого, маленькая?
– Разбойника… Тита…
Парень присел рядом со скамьей, на которой лежала Анка, осторожно
погладил ей руку:– Думаю, девочка, что поймали. Все его следы разгаданы, далеко не уйдет.- Он взглянул на часы.- Если за ним пошел сам Василий Иванович, да еще с Григорием, да с твоими дружками Костиком .и Емелей…
Анка всхлипнула:
– И опять они без меня?..
Насмешливо подражая Кудряшке, парень грустно скривился:
– И без меня!..
Они разом рассмеялись, и, гладя ее худенькую, бледную ручку, парень спросил:
– Все же чего он от вас добивался?
Анка все рассматривала «браслеты» на своих запястьях.
– Он все к дедушке Макарычу приставал.- И Кудряшка округлила глаза, сделала страшное лицо, прохрипела надрывно: - «Где Васильев припрятал камень?.. Говори, где?.. Иначе убью и тебя, и девчонку. Говори, старая кляча, где?..»
Парень спросил сочувственно:
– А ты, бедняжка, плакала?..
– Нет,- твердо сказала девочка.- Плакать, чтобы он радовался?.. Нет!..
Задержанного при попытке нападения на демобилизованного офицера Дмитрия Ветерка препроводили в шахтерский городок Пролетарск, что неподалеку от Рубежного, на самом берегу Северского Донца.
В отделении милиции его поместили в комнату с надежной решеткой за оконной рамой. В комнате поставили койку, набросили свежий матрац, дали подушку и чистое белье, и он сразу же обратился к дежурному:
– Разрешите прилечь?
– Нет,- сказал дежурный милиционер.- Сначала я свожу вас в баню.
Задержанный усмехнулся:
– Значит, комфорт?..
– Чтобы не развели насекомых,- уточнил дежурный.
Одеваясь после горячего душа во все чистое, задержанный видел, как уборщица, брезгливо кривясь, ошпаривала из шланга кипятком кабину, в которой он мылся.
Утром вместе с дежурным в комнату вошли двое пожилых мужчин в белых халатах: хирург и психиатр. Задержанному пришлось снять рубаху, прыгать и приседать, глубоко дышать и задерживать дыхание, поднимать руки, закрывать глаза, показывать язык, а затем вместе с врачами искать на своем теле следы ранений.
– Недавно вы утверждали,- допытывался хирург,- что были трижды ранены. Покажите шрамы…
Задержанный нагло ухмыльнулся:
– Не помню, господин доктор. Я псих…
Опытный доктор проходимцу, конечно, не поверил: простукивал молоточком, колол маленькой иглой, задавал самые неожиданные вопросы и в заключение сказал:
– Ваша болезнь в немецко-фашистских войсках, увы, с первых дней войны носит массовый характер. Название этой болезни - бешенство наживы. Ее следует лечить не по рецептам врачей - по статьям уголовного кодекса.
С тем доктора и ушли, а Ганс (это был он) валялся на койке до самого вечера, поминутно ожидая вызова на допрос, но о нем, казалось, забыли. И лишь через неделю дежурный, приоткрыв дверь, бросил небрежно:
– Минута на сборы!..
И вывел на улицу.
Бруфту уже не раз доводилось бывать в этом шахтерском городке. Как быстро летит время! Будто еще вчера ходил он по этим улицам, и ему хорошо запомнились руины рабочих жилищ, подорванные копры шахт, обугленные стены школы, магазинов, больницы. Окруженный отборной охраной, он с усмешкой смотрел тогда на этот развороченный городок, а редкие прохожие спешили укрыться от его колючего взгляда.