Легенда о Сигурде и Гудрун

После мифического введения и рассказа о Кладе, «Песнь» обращается к семейству Вёльсунгов и прослеживает историю Вёльсунга, Сигмунда и Сигурда. Основное место отведено трагедии Сигурда и Брюнхильд, которая сама по себе интересна; но все в целом сведено воедино для анализа того, как своевольное деяние Локи, бессмысленное убийство Отра и его жестокий способ вызволить Одина и себя самого из бедственного положения, в котором боги в результате оказались, приводит в действие проклятие, которое в конце концов обрекает на смерть Сигурда.

Исполнение проклятия лишь ускоряется благодаря вмешательству самого Одина — он снабжает Сигурда конем и оружием, необходимыми для совершения подвига, и выбирает ему достойную невесту — Брюнхильд, прекраснейшую из своих валькирий. (По всей видимости, посредством Сигурда Один намеревается отомстить семейству Хрейдмара (Фафниру и Регину) за вымогательство виры за Отра.) В истории Сигурда…

Здесь текст обрывается.

(ii)

Гримхильд, жена Гьюки, короля бургундов (или нифлунгов), — главный зачинщик зла, и не в силу каких-то дальновидных злокозненных планов: скорее она — воплощение злокозненности, которая воспринимает происходящее непосредственно здесь и сейчас, не заглядывая далеко в будущее, и ни перед чем не остановится, стремясь извлечь из ситуации немедленную выгоду. Она — «седая ведунья», всезнающая ведьма, умеющая читать в умах и сердцах и использовать себе во благо людские слабости и безрассудства. Она подчиняет своей воле и дочь Гудрун, и старшего сына Гуннара.

Гудрун — простодушная девушка, неспособная строить великие планы, как корыстные, так и мстительные. Она влюбляется в Сигурда — и для нее этого мотива достаточно. Она — натура чувствительная, но слабая, ее возможно подстрекнуть к опасным речам или поступкам. Такого рода случаи описаны в тексте: это ее роковой ответ на насмешки Брюнхильд, который более всего прочего явился непосредственной причиной гибели Сигурда, и, в продолжении, убийство Нифлунгов — ее чудовищные деяния в конце, совершенные под влиянием безумия и отчаяния.

Гуннар — натура вспыльчивая и нетерпеливая, находится под влиянием Гримхильд. Он далеко не так глуп, чтобы не оценить предусмотрительность, но перед лицом сомнения или трудности он становится безрассуден, одержим и склонен к жестокому насилию.

(iii)

После того, как Сигурд был убит, Брюнхильд лишила себя жизни и их обоих сожгли на одном погребальном костре. Гудрун не наложила на себя руки, но горе на время помутило ее рассудок. Она отказывалась смотреть на родню и на мать и жила в одиночестве в доме посреди леса. Там, спустя какое-то время, она начала ткать ковер, вплетая в него историю Драконьего клада и Сигурда.

Атли, сын Будли, стал королем гуннов, исконных недругов бургундов, что встарь убили его отца [16] . Его возросшее могущество стало угрозой для Гуннара, который к тому времени сделался королем после своего отца Гьюки; и, как и предсказывал его брат Хёгни, им теперь не хватало доблести конунга Сигурда, их названого брата.

16

В «Песни о Вёльсунгах» Гуннар пел о том, как брат Будли погиб от руки бургундов (VII.15); и то же самое говорится в «Песни о Гудрун», строфа 4.

(iv)

Эта песнь [«Gudr'unarkvida en n'yja»] является продолжением к «Песни о Сигурде» и подразумевает, что содержание таковой уже известно, хотя благодаря художественному приему с Гудруниным ковром история Сигурда и проклятого клада воскрешается в памяти и в общих чертах обрисовывается в самом начале.

В первой из «Песней» рассказывается, как владычество богов с самого начала оказывается под угрозой из-за грядущей гибели мира. Один, Владыка богов и людей, зачинает в мире немало героев, которых собирает в Вальгалле: они станут соратниками Одина в Последней Битве. Он особенно выделяет одно семейство — Вёльсунгов [17] : все они — его избранные воины, а одному — Сигурду, сыну Сигмунда, предстоит возглавить их всех, стать их вождем в Последний День; ибо Один надеется, что Змей в итоге падет от его руки и станет возможным создание нового мира.

Никому из богов этого свершить не дано: только тому единственному, кто жил на земле сперва как смертный и умер. (Этот мотив особого предназначения Сигурда — домысел современного поэта либо авторское толкование скандинавских источников, из которых этого не явствует.)

Однако зло присутствует не только среди бессчетных недругов богов и людей, что выжидают своего часа. Зло присутствует и в самом Асгарде: это Локи, из-за чьих деяний, своевольных, просто-напросто озорных или откровенно злокозненных, замыслы и надежды Одина не сбываются и терпят крах.

Тем не менее Локи неизменно странствует по миру по левую руку от Одина, а тот не упрекает и не прогоняет его, не отказывается от его помощи и лукавых советов. По правую руку от Одина стоит другая фигура — безымянная тень. Похоже, наш поэт (видя, что северные боги представляют собою в увеличенном масштабе уклад и обычаи людей во враждебном мире) усмотрел в древней легенде символ того, как благоразумию и мудрости человека неизменно сопутствуют безрассудство и злоба и одерживают над ними верх, — лишь для того, чтобы явить еще более высокий героизм и глубокую мудрость. А по правую руку вечно стоит тень — не Один и не Локи, но в каком-то смысле Судьба, и подлинная история должна сочетать в себе то и другое. Однако ж глава этих Троих — Один; и конечный итог окажется ближе к надеждам Одина, нежели к злобе Локи (довольно-таки близорукой). Один то и дело облекает эту мысль в слова, говоря, что его надежда устремлена за пределы мнимых бедствий этого мира. И хотя избранники Одина все кончили плохо и приняли безвременную смерть, тем ценнее они в свете своего высшего предназначения в Последней Битве.

17

После слова «Вёльсунгов» отец вписал: «(Избранных)», но вычеркнул это слово. Одна из этимологических теорий о происхождении имени, которой отец придерживался (по крайней мере одно время), ассоциирует его с германским словом, означающим «выбирать».

Об этих изрядно загадочных заметках см. комментарии к «Upphaf» из «Песни о Вёльсунгах», а также комментарии к первой части песни, «Золото Андвари», строфа 1.

В заключение уместно упомянуть про заметки отца, касающиеся «Gudr'unarkvida en n'yja», но никак с ней не связанные (по крайней мере, напрямую). Во вводной лекции по эддической песни «Gudr'unarkvida en forna», то есть «Древней Песни о Гудрун», отец говорил, что, «как ни странно», ему гораздо больше интересна Гудрун, «которой обычно пренебрегают и считают второстепенным персонажем», нежели Брюнхильд. По-видимому, отец противопоставлял долгие терзания Гудрун с яростной вспышкой Брюнхильд, которая вскорости сходит со сцены, «и ее страсть и смерть остаются лишь на втором плане предания — это ужасная, но непродолжительная гроза, что началась в огне и в огне закончилась».

V"OLSUNGAKVIDA EN N'YJA еdа SIGURDARKVIDA EN MESTA

V"OLSUNGAKVIDA EN N'YJA (Новая Песнь о Вёльсунгах)

UPPHAF (Начало начал)

1

Издревле, допрежде Порожним был мир: Ни мели, ни моря, Ни мощных волн; Ни свода вышнего, Ни тверди земной — Разверзлась бездна, Не росли травы.

2

Великие боги Взялись за труды: Мир немалый Мудро отстроили. От полудня Солнце Плыло над морями, Поутру озаряло Травы зеленые.

3

Чертоги и стены Восстали, гордые: Светлые своды, Сваи златые, Валы скалистые Взнеслись в мощи, Кузня и крепость На века строились.

4

Радость царила Во дворах и палатах, Где людей созидали В дивных помыслах Под сенью высот Синего Неба; Не тужа, жили Блаженные боги.

5

Тени восстали Из темных укрывищ Над кручей и кряжем У Бескрайнего моря: Други мрака, Древние, вечные, Первозданные недруги, Порождения бездны.

6

Грянула распря! К ограде богов Великаны стекались. Кончилась радость. Сдвигались горы, Могучее Море Ярилось грозно, Дрогнуло Солнце.

7

На златых престолах Предстали боги: Судили, думали О доле и смерти, Как судьбу избыть, Истребить недругов, Труды воссоздать, Возродить свет.

8

Не гас в горне Огонь яростный; Мощный молот Был мастером выкован; Грома и молнии Меткий Тор На рати низринул, Обрушил нещадно.

9

В страхе сокрылись Вражьи полчища, От стен отброшены. Стражи — бдили. Вкруг Земли пролегло Бурливое море, И ледовые горы У предела мира.

*

10

Провидица вещая Отверзла уста С места вышнего. Внимали чертоги Грозной речи О роке и смерти, О битве последней, О бедстве богов.

11

Се! Громок рокот Рога Хеймдалля; Огнистый мост Гнется под конными; Стенает Ясень, Никнут ветви, Растревожив Волка, Воины скачут.

12

Меч Сурта Дымится ало; Змей дремавший В море воспрял; Корабль-призрак От брега Ада Следует с войском К последней битве.

13

Волк Фенрир Умертвит Одина, Фрейра Прекрасного — Пламя Сурта; Дракон подводный — Погибель Тора; Так иссякнет ли сущее, Сгинет Земля ли?

14

Если в день Судилища Придет бессмертный — Кто вкусил от смерти И вовек не умрет, Герой-змееборец Из рода Одина, Не иссякнет все сущее, Не сгинет Земля.

15

Шлем — на челе его, В длани — молния; Величествен лик, Пламенный дух. Сробеет Сурт, Содрогнется Змей, Волк будет повержен, И вызволен мир.

*