Легенда

— Старик вошел в переулок вот здесь. Первый прятался в темноте. Он ударил Друсса, и тот упал, но тут же и встал, Видите кровь? Топор рассек первому бедро. Тогда старик схватился с тремя другими, но, должно быть, потерял топор, потому что отступил вот к этой стене.

— Как же он умудрился убить Мендара? — спросил Хогун — он уже знал обо всем от Друсса, но тоже ценил мастерство Лебуса.

— Я сам не мог взять в толк, командир. Но потом, кажется, понял. Был еще пятый убийца, который поначалу держался в стороне. Мне сдается, настал такой миг, когда Друсс и Мендар прекратили борьбу и стали вплотную друг к другу.

Тогда-то пятый и напал. Глядите — вот след каблуков Друсса.

Видите глубокую круговую борозду? Мне думается, он развернул Мендара назад, и тот попал под удар пятого.

— Ну и дока же ты, Лебус! — усмехнулся Хогун. — Ребята говорят, что ты можешь выследить птицу на лету, и я им верю.

Лебус поклонился и отошел.

— Я начинаю верить всему, что рассказывают о Друссе, — сказал Эликас. — Чудеса, да и только!

— Да, но все это внушает мне тревогу. Мало нам несметной армии Ульрика — теперь еще и в Дросе завелась измена.

Что до Мендара — у меня это в голове не укладывается.

— А еще из хорошей семьи. Я пустил слух, что Мендар помогал Друссу в схватке с надирскими лазутчиками. Авось сработает. Не все обладают талантом Лебуса, притом, когда совсем рассветет, здесь все затопчут.

— Ты правильно сделал — но шила в мешке не утаишь.

— Как там старик? — спросил Эликас.

— Десять стежков на боку и четыре на голове. Он спал, когда я уходил. Кальвар Син говорит — чудо, что череп остался цел.

— А турнир на мечах он судить будет? — Хогун только бровь вскинул, и Эликас продолжил:

— Да, полагаю, что будет.

Тем лучше.

— Это почему же?

— Если бы не судил он, судили бы вы, и я лишился бы удовольствия побить вас.

— Экий самонадеянный щенок! — засмеялся Хогун. — Не настал еще такой день, когда ты пробьешь мою оборону — даже и деревянным мечом.

— Все когда-нибудь случается впервые. А вы, Хогун, не молодеете. Ведь вам, поди, уже за тридцать. Одной ногой в могиле!

— Что ж, увидим. Может, нам об заклад побиться?

— Штоф красного?

— Идет, мой мальчик. Ничего нет слаще вина, за которое платит кто-то другой.

— Вот я вечером и проверю, — не остался в долгу Эликас.

Глава 14

Церемония была скромная — венчал их настоятель Ордена Мечей, Винтар, а свидетелями были капитан «Вастреля» и его помощник. Море было спокойно, ночное небо безоблачно. Вверху кружили чайки — верный знак того, что земля близко.

Антахейм, один из Тридцати, высокий и стройный, со смуглым, выдающим вагрийскую кровь лицом, принес кольцо: простенький золотой обруч.

Теперь близился рассвет, все спали. Рек стоял один на носу, и звездный свет мерцал на серебряном ободе, охватывающем его голову, а темные волосы развевались на ветру, как знамя.

Итак, жребий брошен. Рек собственной рукой намертво связал себя с Дельнохом. Соленая пена обожгла глаза — он отошел и сел спиной к борту, завернувшись в плащ. Всю свою жизнь он стремился убежать от страха, заставляющего дрожать руки и трепетать сердце. Теперь его страхи растаяли, словно воск на огне.

Князь Регнак из Дрос-Дельноха, Хранитель Севера.

Вирэ сначала отказала ему — но Рек знал, что ей придется принять его предложение. Если она откажется выйти за него, Абалаин пришлет ей своего жениха. Недопустимо, чтобы Дельнох оставался без вождя — и в равной мере недопустимо, чтобы этим вождем была женщина.

Капитан согласно обряду оросил их головы морской водой, но честный Винтар не стал желать, чтобы они плодились и размножались, ограничившись более подходящим благословением: «Будьте счастливы, дети мои, ныне и до конца своих дней».

Друсс отбился от покушавшихся на него злодеев, ган Оррин обрел силу, а Тридцать — всего в двух неделях пути от Дрос-Пурдола, откуда начнется последняя стадия их странствия. Ветры были благоприятны, и «Вастрель» придет в гавань на два-три дня раньше намеченного срока.

Рек смотрел на звезды, вспоминая незрячего провидца и его пророческие слова: "Князь и Легенда бок о бок на стене.

В крови и мечтаниях крепость стоит — падет она иль нет?"

Он представил себе Вирэ такой, как оставил ее час тому назад: с разметавшимися на подушке светлыми волосами, закрытыми глазами и мирным, спокойным лицом. Ему хотелось коснуться ее и привлечь к себе, чтобы она его обняла, — но он осторожно прикрыл ее одеялом, оделся и тихо вышел на палубу. Где-то с правого борта слышалось призрачное пение дельфинов.

Рек встал и вернулся в каюту. Вирэ снова сбросила с себя одеяло. Он медленно разделся, опустился рядом с ней — и на сей раз коснулся ее.

Предводители Тридцати между тем завершили молитву и преломили хлеб, благословленный Винтаром. Они ели в молчании, прервав на время умственную связь, чтобы насладиться своими мыслями. Потом Сербитар откинулся назад и подал знак к слиянию.

— Старик — просто чудо-воин, — сказал Менахем.

— Но не стратег, — заметил Сербитар. — Весь его план обороны Дроса состоит в том, чтобы стоять на стенах до последнего.

— Однако и мы не можем предложить ничего иного взамен.

— Это верно. Я хочу сказать, что Друсс не сможет использовать в обороне всех до единого. У него десять тысяч человек, но больше семи за раз он на стену не выставит. Нужно нести караул на других стенах, подносить боеприпасы и доставлять донесения. Кроме того, нужен летучий отряд, чтобы направить его в то или иное слабое место.

Наша задача в том, чтобы добиться наибольшего успеха с наименьшими усилиями. Каждый отход должен быть рассчитан с точностью до мгновения, и каждый офицер должен знать свою роль назубок.

— Кроме того, — сказал Арбедарк, — нам следует не только обороняться, но и нападать. Мы видели, как Ульрик вырубает целые леса для постройки баллист и осадных башен. Нам понадобятся горючие вещества и хранилища для них.

Около часа, пока солнце вставало над восточным горизонтом, четверо из Тридцати обсуждали и уточняли планы на будущее.

Наконец Сербитар призвал всех соединить руки. Арбедарк, Менахем и Винтар, сняв преграды, уплыли во тьму, и Сербитар принял в себя их силу.

— Друсс! Друсс! — звал он, летя над океаном мимо морской крепости Дрос-Пурдол, вдоль Дельнохского хребта и сатулийских поселений, над огромной Сентранской равниной — все быстрее и быстрее.