Легенды авиаторов. Исторические рассказы

разорили, закрыли его фирму и оставили без средств к существованию.

— Да, — после долгого молчания произнес Вася. — Вот это была жизнь!.. А фотографию

знаменитого полета кто сделал?

— Неизвестный фотограф, — ответил Ларош. — Но спасибо ему за эту память.

— Летчик номер восемь, — не мог успокоиться Вася. — Это ж надо! А вот я, к примеру,

летчик номер какой, интересно бы знать?

Он даже зажмурился, представляя себе все эти тысячи и миллионы.

— Да ладно тебе, Вася, — спокойно произнес Хопкинс. — Какая разница! Лишь бы летал

хорошо.

* * *

На фотографиях:

Граф Ламберт. Фото из журнала «Аэро и автомобильная жизнь» №3/1911.

Самолет Ламберта на Московской выставке 1912 года. Видно, что кресла пилота

заменили

стульями

с

отломанными

ножками

(это

особенно

возмущало

корреспондентов).

Лист из журнала «Наше время» за 22 октября 1909 года с фотографией знаменитого

полета

08. В небе над Курском

7 мая 1943 года, аэродром базирования Муковнино, у города Полотняный Завод

Капитан Альбер Литольф, заместитель командира группы, майора Жана Тюляна,

проводил последний инструктаж.

— Немцы, как мы знаем, готовят наступление под Курском. Наша задача — упредить их.

Предстоят бомбардировки транспортных коммуникаций противника. Будем уничтожать

основные аэродромы авиации противника, на которых разведкой установлено скопление

самолетов. Цельтесь точнее и не опаздывайте с открытием огня. Не допускайте

бесполезных заходов. Бейте как можно больше бошей, но избегайте вынужденных

посадок. Вопросы?

— Насчет еды, — подал голос аспирант Ив Майэ. — Нельзя ли там передать, что этот

птичий корм просто невыносим?

Вокруг засмеялись, но кое-кто оставался серьезным.

Майэ, как и многие другие «нормандцы», был аспирантом. Русские обращались к нему —

«товарищ младший лейтенант».

В советской армии все пилоты имели офицерский статус, поэтому с самого начала было

предложено — для соответствия статуса — присваивать «аспиранта» тем французам, кто

офицерских званий изначально не получил.

В Красной Армии звания аспиранта не было. А во французской армии не было звания

старшего лейтенанта. Поэтому аспиранта французской армии приравнивали к младшему

лейтенанту Красной Армии, младшего лейтенанта французской армии — к лейтенанту

Красной, и лейтенанта — к старшему лейтенанту. От капитана и выше сохранялось

соответствие воинских званий Франции и СССР.

И все французы — от аспирантов до капитанов — дружно страдали от непривычной

пищи.

Когда Майэ высказал старую претензию вслух, кругом зашумели. Советская Россия с

самого начала оказалась для французов страной весьма экзотической (даже не ожидали):

одни только морозы и сугробы чего стоили! А землянки? А жуткая весна — разливанное

море непобедимой грязи! Да мало ли что еще... Однако ко многому присмотрелись и

притерпелись.

Но вот гречневая каша поставила французских летчиков в тупик — сразу и навсегда. Они

не могли взять в толк, как этим странным продуктом можно питаться — да еще месяцами!

— Вообще-то идет война, — напомнил майор Тюлян. Он встал и заговорил сам, вместо

своего заместителя. — С продуктами тут не очень. И потом. Вы знаете, что у русских

другой подход. Фронтовики получают лучшее довольствие, нежели тыловики. Без

исключений. Рядовой, если он сражается, ест лучше, чем офицер в тылу. Это то, что мы

видели.

— Так насчет каши, — не унимался Майэ. — Давайте напишем их начальству.

Невозможно же.

На самом деле «начальство» знало про кашу и французов. Жалобы дошли до самого

«всесоюзного старосты» — Михаила Ивановича Калинина, которого иностранцы

называли «президентом СССР». Но и дедушка Калинин не проявил никакого сострадания.

«Солдаты всегда бурчат», — сказал он безжалостно. И если не считать посылок, которые

приходили крайне нерегулярно, французы продолжали питаться кошмарной русской едой.

Был, правда, отрадный перерыв, когда из Киргизии «для французских товарищей-

антифашистов» прислали несколько ящиков мороженых куропаток. Поначалу случился

настоящий взрыв восторга, но затем, приевшись, французы вновь принялись стенать.

— Ладно, хватит о ерунде. — Тюлян показал на карте. — Наша цель — немецкий

аэродром в Спас-Деменске. Уничтожаем все. Самолеты, цистерны, личный состав. Атака

проходит одновременно на десятках аэродромов противника. В общем... — Он замолчал,

блеснул глазами.

Все было ясно без дальнейших объяснений. То, ради чего они с такими трудами

добирались до России, началось.

Было известно, что немцам предписано относиться к летчикам «Нормандии» как к

партизанам, то есть в плен их не брать — расстреливать на месте. Известно было и другое:

в вишистской Франции многие из них были объявлены дезертирами, предателями,

поставлены вне закона. Кое-кому — например, Литольфу, — был вынесен на родине

смертный приговор.

Сейчас предстояло начать отрабатывать эти смертные приговоры.

— Все, вылетаем.

Одиннадцать «Яков» появились над аэродромом Спас-Деменск.

Сразу же открыли ураганный огонь зенитные орудия. А внизу так отчетливо видна была

цель: «Мессершмитты», «Фокке-вульфы», «Юнкерсы» на стоянках.