Легенды авиаторов. Исторические рассказы

— Товарищи! — голос Никольского окреп. — Из Петербурга сообщают, что Николай

Второй отрекся от престола. Мы теперь свободны!

Поднялся шум.

Никольский повысил голос:

— Царя нет, но осталось отечество! Работу будем продолжать по-прежнему.

Расходились ошеломленные, кто-то смеялся, кто-то покачивал головой. Никольской

пошел распорядиться, чтобы выдали умеренно водки.

К вечеру из Винницы отбыл на автомобиле помощник начальника Эскадры — генерал-

майор Войнилович-Няньковский.

— Скатертью дорога! — сказал Никольской. — Не зря солдаты его не любили. Куда он

отправился?

— Должно быть, в Москву, — ответил лейтенант Лавров. Хмыкнул: — Боится. Многие

теперь будут бояться.

6 марта 1917 года, Винница

— Горим!

Крик прорезал ночь.

Люди вскакивали с кроватей, бежали на зарево.

Пылал главный склад Эскадры.

Из окон, из дверей выбрасывали все, что попадалось под руки, — винты, оружие.

— Кузнецов, убьешься! — закричал Никольской, увидев, как унтер-офицер Кузнецов

исчезает в пылающем дверном проеме.

В одной из комнат раздалась стрельба.

— Ребята, уходим! Бросай все, уходим! До пулеметов с патронами дошло!

Никольской отгонял людей от склада чуть ли не штыком:

— Убьетесь! Патроны рвутся!

— Все же сгорит, ваше благородие! — рыдал Кузнецов.

К утру пожар поутих, но не остановился. Подходить к зданиям было опасно, старший

лейтенант Лавров поставил караул, чтобы отчаянные головы не лазили.

На второй день пожар окончательно потушили.

— Сгорело больше половины имущества! — докладывал Лавров.

— Моторы, моторы целы? — вопрошал начальник Эскадры генерал Шидловский.

— Моторы целы, — сообщил Никольской. — Они у меня были, в моторной мастерской.

Усугублялось положение тем, что ни причина возникновения пожара, ни возможные

виновники поджога установлены не были.

5 мая 1917 года, Винница

Из Петрограда неожиданно пришел приказ от военного министра Гучкова:

«Эскадру воздушных кораблей сохранить в полной боевой готовности! Начальника

Эскадры генерала Шидловского, считая его деятельность вредной, уволить в отставку».

— Прощайте!

Шидловский сдал командование вновь назначенному полковнику Горшкову.

Вместе с Шидловским отбывал в Петроград и создатель больших воздушных кораблей —

Игорь Сикорский.

Его друзья и однокашники — старший лейтенант Лавров, лейтенант Никольской —

оставались в Эскадре.

— С этой революцией путного не будет дела, — предрекал Сикорский. — Вряд ли

свидимся.

В последний раз обнял он Лаврова и Никольского. Как в воду глядел — развела их судьба

навеки.

28 апреля 1917 года, местечко Микулинцы

— Старший лейтенант Лавров, вам поручается подвергнуть бомбардированию резервы

противника в районе Галича. — Такой приказ получил летчик-командир «Муромца» Петр

Георгиевич Лавров.

Погрузили десять двадцатипятифунтовых осколочных бомб. На борту имелись два

пулемета и два ящика стрел — тяжелых заостренных болтов, которые разбрасывали над

расположением врага.

Лавров сразу поднял «Муромца» на три тысячи метров.

Это было необходимо — ужас немцев перед летающей махиной притупился, и их батареи

бойко обстреливали русские воздушные корабли.

Мотористы наблюдали за полетом «Муромца».

— Что-то не то, — вдруг сказал унтер-офицер Кузнецов.

И правда — происходило «что-то не то»: неожиданно «Муромец» стал пикировать,

перешел в штопор... Моторы гудели невероятно, звук казался запредельным.

И тут от корабля стали отваливаться куски... Махина рассыпалась прямо в воздухе.

Все бросились к падающему самолету.

Катастрофу видели и из местечка, оттуда примчались люди, подъехала машина с

фельдшером. Врачам пришлось пробиваться сквозь толпу...

Солдаты и врачи разбрасывали обломки, надеясь найти хоть кого-то живым.

— Кузнецов, разгони толпу, мешают! — прошептал Никольской на ухо унтеру.

Бравый Кузнецов гаркнул:

— А ну, разойдись! Бонбы! Щас рванет!..

Люди бросились наутек...

— Где фотограф?

По правилам Эскадры, фотографировали абсолютно все события, происходившие с

большими воздушными кораблями.

Пришел фотограф, снял обломки самолета и трупы: поручика Витковского около

изуродованного штурвала, лейтенанта Шокальского, старшего лейтенанта Лаврова...

Живых не было.

Вечером на стол полковнику Горшкову лег отчет.

Предполагали причиной катастрофы недостаточную опытность поручика Витковского:

очевидно, он вел корабль и на вираже допустил скольжение — растерялся, не выключил

моторов, и корабль вошел в штопор...

— Как же, «недостаточная опытность», — сказал сам себе Михаил Никольской. — Легко

на покойника валить. Там же находился Лавров. Он бы спас ситуацию, если бы мог. Это

был лучший летчик из всех. Саботаж, вот что это было.

Июнь 1917 года, Винница

— Ваше благородие, письмо!

Михаил Никольской распечатал конверт, пробежал глазами написанное, смял, отбросил.

Все то же самое. На фронтах — развал: братание с немцами, после чего мешок за спину —

и домой, «в родную деревню». Как в таких условиях сражаться?

Эскадра продолжала выполнять приказы командования, но сейчас становилось очевидно

— пользы в этом нет никакой.

Австрийцы приближались к старой государственной границе. Требовалось немедленно