Легенды леса 3. Хозяева леса

– Ты встать-то сможешь?

– А у меня есть выбор?

– Вообще-то нет, – Ретофа усмехнулась. – Нам тебя отсюда не вытащить.

– Значит, и говорить не о чем.

Таар приподнялся на локте. Голова сильно кружилась, но боль уже притупилась, надо полагать, от травяных порошков. Кайтен поддержал его, помог сесть. Ретофа скептически оглядела раненого и подобрала с земли остатки разодранной рубашки.

– Руку надо зафиксировать. Ну-ка, вот так удобно?

Она ловко примотала согнутую в локте руку к груди Таара, и тот кивнул.

– Сойдет. Пошли.

Пригибаясь, он выбрался из пещеры. Основная сложность заключалась в том, что для того, чтобы оказаться на той стороне склона, начало тропы нужно было преодолеть почти ползком. Для стража этот маневр сейчас был невыполним, но приходилось рисковать. Первым, ухватив зубами рюкзак Таара, двинулся Суномохи. В том месте, где его могли заметить, он пригнулся и одним быстрым движением вытянул свое длинное тело за выступ скалы. Выстрелов не последовало. Кайги, продолжающий наблюдать за положением внизу из-за камней, сообщил, что никаких особых движений не замечено. Скорее всего, на рывок Суномохи не обратили внимания, и следующим на прорыв пошел Ан-Таар. Он ухитрился почти полностью скопировать движение твари и тоже проскочил незамеченным. Остальные выбирались уже без риска, на четвереньках, под прикрытием камней.

Была и еще одна трудность: теперь, на подъеме, скальная стенка оказалась слева. Таар не мог придерживаться за нее раненой левой рукой, а хвататься правой было ужасно неудобно. Тропа же была узка, и оступиться на ней ничего не стоило даже здоровому человеку. Кайтен двинулся прямо за учителем, сказав, что подхватит его, если что. А про себя добавил, что тут-то они оба и сверзятся вниз.

Тар продвигался довольно медленно. Кайтен смотрел ему в спину, ни о чем не спрашивая, но сам прикидывал, в чем может быть причина. Если он ослаб настолько, что не способен двигаться быстрее, дотянет ли он вообще до конца подъема? Или просто осторожничает, опасаясь, что закружится голова? Таар не склонен к пустой браваде, когда нужно соблюдать осторожность, он ее соблюдает. Вот только иногда предпринимает совершенно самоубийственные маневры. Может быть, он просто привык к тому, что его должны бояться? У себя дома он и в самом деле самый страшный. И он просто не ожидает встретить кого-то, кто не поддастся на угрозы. Или же все наоборот, и он считает своих противников равными себе. Умными и храбрыми, способными принимать взвешенные решения перед лицом опасности. И ему не приходит в голову, что кто-то может выпалить просто от страха.

За этими размышлениями Кайтен упустил момент, когда Таар действительно оступился. Страж внезапно ушел вниз, сложился, упал на одно колено, а правой рукой уцепился за скалу, в то время как нога, соскользнувшая с края, судорожно искала опору. Кайтен взвыл от испуга и схватил Таара за шиворот, но в этом уже не было необходимости: он и сам удержал равновесие.

– Ты осторожнее там, – виновато буркнул Кайтен, помогая стражу подняться.

Дальнейший подъем обошелся без эксцессов. Таар был бледен, но на ногах держался уверенно. Наверху Кайтен попытался как-нибудь подхватить его, чтобы помочь идти, но найти удобное положение, чтобы не причинять лишнюю боль, так и не удалось. Пришлось довольствоваться тем, что Таар ухватился за его плечо.

Кайги решительно заявил, что они должны вернуться в пещеры хаццка. Во-первых, хоть какое-то убежище. А во-вторых, если люди ничего не придумали, значит, думать будут хаццка. Все вместе. Должен же быть какой-то вариант. Никто с ним не спорил. Таар, изрядно пришибленный своей неудачей, временно передал другим бразды правления. И Кайги их подхватил.

Путь до пещер был не близок, и он совершенно измотал раненого. Таар не сказал ни слова об этом, и на его лице не отражалось признаков усталости, но к концу пути ступать он стал тяжелее и чаще спотыкаться. Хаццка встретили путников почти с ужасом. От этих чутких существ не укрылось ничего: ни подавленное настроение людей, ни скверное состояние одного из них, – от всего этого отчетливо веяло крупным поражением и даже, пожалуй, катастрофой. На этом фоне Суномохи они почти не заметили.

Гости расположились все в той же пещере, в которой отдыхали недавно. Ретофа уложила Таара на листья, сунув под голову рюкзак, и принялась менять повязки, пожертвовав на этот раз собственную запасную рубаху. Кайтен, наблюдающий за ее действиями, в этот раз не испытывал даже признаков ревности: он тоже волновался. Впрочем, целительное масло, приготовленное лично Ан-Мару, быстро уняло боль и купировало начинающуюся лихорадку.

– Эй, парень, – Суномохи постучал кончиком хвоста по плечу Кайтена. – Ты бы вытащил из меня пули. Они мне мешают.

– Что-что? – удивился тот.

– Пули, говорю. Они во мне застряли. А мне неудобно их самому выковыривать из задницы.

– Но я же тебе не врач! – возмутился Кайтен. – Я не умею этого делать.

– Какой еще врач? – фыркнул Суномохи. – Просто возьми нож и вытащи их. Ничего сложного. У меня лапы неподходящие.

Он продемонстрировал крючковатые когтистые пальцы. Кайтен все еще колебался.

– Но я же боюсь повредить тебе что-нибудь.

– Ты что, твари никогда не видел? Как мне можно навредить? Я даже боли не чувствую.

– Тогда чем тебе пули мешают?

– Пули чувствую, – Суномохи раздраженно пожал плечами. – Неудобно, когда они там, внутри, сидят.

– Тогда откуда ты знаешь, что это не боль? – полюбопытствовал Кайтен.

– Достаточно взглянуть, как вас от боли корежит, – тварь ткнула пальцем в сторону Таара. – Со мной уж точно не так.

И Суномохи подсунул Кайтену продырявленное бедро. Пришлось браться за нож. В процедуре и в самом деле не было ничего особенного, все равно что выковыривать куски железа из куска резины.

Пока люди занимались своими ранеными, Кайги держал совет со своими соплеменниками. Оказалось, что старый Инниц тоже приплыл на остров вслед за людьми, но на их наблюдательный пост соваться не решился, боясь помешать. Теперь его присутствие оказалось весьма кстати. Кайги рассказал обо всем, чему был свидетелем, и попросил старика высказать его мнение от лица всех хранителей.

Инниц задумался. Он думал долго, и за ним неотрывно следили блестящие глаза собравшихся хаццка. Потом он, вздохнув, сказал:

– Я не знаю, как нам быть. Я поплыву на свой остров и соберу там всех хранителей, какие есть, и позову хранителей с других островов. Может быть, все вместе мы что-нибудь придумаем. Да, прежние хаццка были не такие, как мы, – печально констатировал он. – У них голова работала. Они умели придумывать всякие разные штуки. А мы теперь совсем дикие стали. Если бы вот кто-то, как твой отец, Итта, был среди нас, – обратился он к Кайги. – Вот уж кто был выдумщик! Даже лодочное дерево придумал. Жаль, что таких больше нет.

– Разве выдумать лодочное дерево было сложно? – удивился Кайги.

– Конечно, сложно. Ты поди придумай еще.

Тут Кайги понял, что их положение куда серьезнее, чем он себе представлял. Ему самому идея лодочного дерева казалась почти очевидной, и уж во всяком случае не хитрой. И если у нынешних хранителей даже на таком уровне отсутствует воображение… До чего же они докатились?

***

Утром Таар уже чувствовал себя значительно лучше. В его аптечке нашлось множество средств для заживления ран и укрепления сил, и Ретофа испытала на нем практически все. Теперь рука, будучи зафиксированной, почти не беспокоила раненого.