Легенды леса 3. Хозяева леса

– Оно должно было повлиять, понимаете? – объяснял Инниц. – Оно не только чувствует, оно умеет изменять, в точности, как это делаем мы. Ну, не до такой степени, но очень похоже. Разум мог поселиться только во взрослых деревьях. Лет двадцать, наверное, нужно, чтобы в другом дереве пробудилась такая же чувствительность и впиталась нужная информация. Но после этого оно может передавать разум дальше.

– Заражение! – воскликнул потрясенный Таар. – Такая простая вещь, а никто не додумался. В самом деле, вот почему полоса отчуждения. Чтобы исключить контакт. Ну разумеется.

Конечно, ученые не могли знать всех подробностей того, что получится у них из этого глобального эксперимента. Они предусмотрели лишь главное. Все хаццка считались хозяевами леса. Их безопасность ставилась превыше всего. В случае любого нападения на хаццка немедленно должна была срабатывать система защиты.

– Они придумали так, чтобы злобные существа возникали прямо из мысленного вещества. Немедленная материализация агрессии, если вы меня понимаете. Я же говорю, это была величайшая научная работа. Теперь уже никто из нас не представляет, как они придумали такое. И стоит кому-то только подумать, чтобы напасть на нас, на линии атаки тут же возникает что-то зубастое.

Изобретатели пошли дальше. К концу работы над деревом их фантазия уже разгулялась вовсю, и они решили, что лес со временем сможет создать и мыслечувствительных животных. Может и не на всех, но на некоторых он сможет повлиять. И тогда у хаццка появились бы верные друзья и помощники среди зверей. Старик сказал, что из этого вряд ли что-то вышло, но тут Таар предъявил свою мышь, прятавшуюся под рубашкой.

– Неужели? Так вот как это выглядит! – Инниц вертел в руках мышь, которая даже не пыталась огрызаться. – И они все понимают?

– Им можно мысленно объяснить, куда лететь, – пояснил Кайги. – А вот ящеры, те вообще очень умные. Почти как люди.

Инниц посадил мышь себе на голову, та уцепилась коготками за шерсть и замерла. Так он и продолжал свой рассказ, с летучей мышью на макушке.

Итак, оставалось только подождать, пока весь лес континента станет чувствительным, способным защитить, после чего можно было переселяться. Но лес так и не дождался своих хозяев. Вскоре после того, как было высажено дерево, произошла катастрофа. Что-то сдвинулось в земной коре, и огромный континент ушел под воду. От него остался лишь небольшой архипелаг разрозненных островов в северной части. Народ хаццка оказался почти полностью уничтожен.

– Мы потеряли все, что имели. – Старик с горечью качал головой. – Все наши города, всю нашу науку и культуру, все достижения. Выжившие собрались у берегов и вернулись к примитивному образу жизни. Но потомки тех ученых, которые выдумали дерево, не могли с этим смириться. Так мы и стали называться хранителями.

Главной задачей хранителей стало сбережение всей возможной информации. Больше не было письменности, погибли архивы, нечем было делать бумагу и чернила, негде хранить летописи. Чтобы не утратить важнейшие знания в период кризиса, кланы составили множество «легенд», отдельных историй о разных вещах, в надежде после записать их все на бумаге. Но до этого так и не дошло. Все хранили просто так, в памяти. От каждого из хранителей требовалось с малолетства заучивать слово в слово многочисленные легенды с тем, чтобы потом без запинки пересказать своим потомкам. От воспитанников не отставали до тех пор, пока не убеждались, что они не просто понимают значение всех слов, которые запоминают, но и свято верят в то, что все это было на самом деле.

– Они не хотели, чтобы все это превратилось в миф, понимаете? Это должно было остаться полноценным историческим знанием. Но в то время, как наш народ совершенно одичал, нам становилось все труднее верить, что раньше было иначе. Как хорошо, что вы пришли и рассказали о том, что все существует на самом деле! Теперь нам будет проще передать нашим внукам уверенность, которую мы почти растратили.

Со времени катастрофы прошло неимоверное количество лет. Хранители уже сбились со счета. Теперь вместо точных дат бытовал оборот «давным-давно». Ни о каком переселении больше не помышляли. Да и необходимость отпала, хаццка больше не плодились с прежней скоростью, и небольшое население острова могли с легкостью прокормить.

– Наверное, проще всего было бы забыть, – старик снова покачал головой, и мышь недовольно заерзала. – Остаться в дикости. Что нам теперь эти прежние знания? Никто не хочет нас слушать, никто не хочет что-то изобретать. Эти хаццка на берегу, они же не хотят ни о чем думать. У них есть рыба, есть фрукты, больше им ничего не надо. Мы ходим к ним, рассказываем, заставляем учить новые слова, но они не понимают, что означают эти слова, и забывают их. Мы, хранители, жалкие обломки прошлого. Но, пока мы есть, мы будем беречь. Что нам еще остается?

– И все же не очень понятно, – робко вступила Ретофа, когда приступ отчаяния у старика немного угас. – Как же с людьми?

– Да, – подхватил Таар более обстоятельно. – Почему лес реагирует на нас, если мы не являемся его хозяевами? Он подстраивается под наши желания и потребности, он вырастил для нас множество целебных растений. Твари никогда не возникают, если зверь нападает на зверя, но всегда, если человек нападает на человека, даже без намерения убить. В то же время тварь не защищает того, на кого напали, а просто бросается на всех без разбора.

– Сложные вопросы вы задаете, – вздохнул Инниц. – Так сразу и не придумать. Может быть, лес, не дождавшись нас, нашел себе других разумных существ и счел их хозяевами? Он ведь не просто чувствительный, он почти мыслящий, пусть он мыслит не так, как мы с вами. И вот он чувствовал себя покинутым, он ждал, никто не приходил, а тут вы…

– Наши ученые считают, что лес очаровали наши песни, – добавил Таар.

– А вот это возможно, – согласился Инниц. – Я не знаю, каким именно создали то дерево, но если принять буквально, что они практически записали в его память собственные характеры… Я, например, почувствовал бы расположение к кому-то, кто стал бы красиво петь. Надо полагать, – воодушевился старик, – что он признал вас как бы хозяевами. За неимением лучшего. Лес был создан, чтобы кому-то служить, на кого-то реагировать, вот он и стал реагировать на других разумных существ. Но у него не было установки на то, чтобы защищать вас. Он должен был защищать от агрессии. Поэтому при агрессивных действиях возникают… как ты их назвал? Твари? Вот они и возникают и нападают на всех, кроме хозяев. А хозяева – не вы.

– Вероятно, возникновение тварей от эмоционального напряжения – просто побочный эффект, – принялся рассуждать Таар. – Растянутая по времени агрессия. Несвойственные хозяевам черты характера, потенциальная опасность.

Стража, разумеется, интересовали в основном твари. Окажись здесь Мару, и не избежать бы длинных рассуждений о травах, становящихся целебными под воздействием леса. Однако обошлось.

– Кажется, мы и в самом деле узнали ответы на все наши вопросы, – Ретофа ошеломленно покачала головой. – Основное ясно, остальное можно додумать на досуге. Признаться, я не верила, что мы действительно узнаем. Очень хотелось, конечно, но кто бы мог подумать, что нам в самом деле просто возьмут и все расскажут, словами!

– Кто мог представить, – подхватил старик, – что однажды в мой дом придут существа с другого берега и расскажут мне, что легенда о лесе оказалась истиной! Я хочу узнать больше!

– Я расскажу тебе, дедушка, – вежливо, но твердо сказал Кайги, – но сначала я хочу послушать о своих родителях. Что произошло с ними?

– Тут я могу только строить догадки, – старик снова погрустнел. – Но ты имеешь право знать, почему они отправились в путешествие с грудным младенцем на руках. Дело в том, что твой отец был очень беспокойным существом. Ему хотелось воочию увидеть мифический лес на том берегу. Говорил: не могу верить пустым словам.