Легенды о Христе (с илл.)

Скоро Раньеро оставил уже позади себя лагерь и направился по дороге, ведшей в Яффу. Теперь дорога стала лучше, но он ехал все еще очень медленно из-за горящей свечи. Она плохо горела среди густого тумана – красноватым дрожащим светом. И все время налетали различные крупные насекомые и задевали пламя своими трепещущими крыльями. Раньеро все время старательно оберегал свечу; он не падал духом и все еще думал, что задача, которую он себе поставил, так легка, что ее мог бы выполнить и ребенок.

Но лошадь устала от медленного шага и пошла галопом. Тогда пламя от ветра стало колебаться. Раньеро пытался защитить огонь рукой и плащом, но это не помогало. Он видел, что пламя может вскоре совсем погаснуть.

Но Раньеро был вовсе не намерен так легко отказаться от задуманного. Он остановил лошадь и, сидя неподвижно в седле, несколько мгновений размышлял. Наконец вскочил с седла и попробовал сесть на лошадь задом, чтобы защищать своим телом пламя от ветра. Так удалось ему сохранить свечу горящей, но он скоро убедился, что путешествие будет гораздо труднее, чем это казалось ему вначале.

Когда он миновал горы, окружающие Иерусалим, туман рассеялся. Теперь он ехал в глубоком одиночестве. Кругом не было ни людей, ни домов, ни зеленых деревьев или растений, а одни только голые вершины.

Здесь на Раньеро напали разбойники. То были бродяги, тайком следовавшие за лагерем и жившие грабежом и разбоем. Они скрывались позади холма, и Раньеро, ехавший задом, заметил их только тогда, когда они уже окружили его и направили на него свои мечи.

Их было человек двенадцать, вид у них был довольно жалкий, и сидели они на несчастных клячах.

Раньеро сейчас же увидел, что ему нетрудно было бы проложить себе дорогу и поехать дальше. Но этого нельзя было сделать, не бросив свечи. После же тех гордых слов, которые он произнес минувшей ночью, ему не так-то легко было отказаться от своего намерения.

Поэтому он не нашел иного выхода, как вступить в переговоры с разбойниками. Он сказал им, что, так как он хорошо вооружен и у него прекрасная лошадь, им едва ли пришлось бы одолеть его, если бы он стал защищаться. Но так как он связан обетом, то не хочет оказывать сопротивления, а предоставляет им без боя взять у него все, что они хотят, если только они обещают не гасить его огня.

Разбойники ожидали сурового отпора и потому очень обрадовались неожиданному предложению Раньеро и тотчас же принялись его грабить. Они взяли все его доспехи, коня, оружие и деньги. Единственное, что они оставили ему, это грубый плащ и пучки свечей. При этом они сдержали свое слово и не погасили свечи.

Один из них вскочил на коня Раньеро. Когда он увидел, как хорош этот конь, ему стало жаль рыцаря, и он сказал:

– Мы не поступим так жестоко с христианином. Ты можешь взять мою лошадь и ехать на ней.

Это была несчастная кляча, которая двигалась так медленно и вяло, словно она была деревянная.

Когда разбойники наконец скрылись из виду и Раньеро стал взбираться на клячу, он сказал сам себе:

– Я, должно быть, околдован этим пламенем; ради него я еду теперь, как жалкий нищий.

Он понимал, что разумнее всего было бы вернуться, потому что предприятие казалось действительно невыполнимым.

Но его охватило такое страстное желание выполнить обет, что он не в силах был ему противиться.

И он двинулся дальше, глядя все на те же голые, обнаженные, с желтыми скатами горы. Немного спустя он проехал мимо пастуха, пасшего четырех коз. Увидя, что животные пасутся на каменистой почве, Раньеро подумал про себя, что они едят землю.

Этот пастух, должно быть, имел раньше большое стадо, отнятое у него крестоносцами. Заметив теперь одинокого христианина, он рад был причинить ему, по возможности, больше зла. Он бросился на Раньеро и ударил палкой по свече. Раньеро так был занят своей свечой, что не пытался защищаться от пастуха, который несколько раз ударил по свече, но затем остановился в изумлении. Он видел, что плащ христианина загорелся, а тот и не думает тушить его, пока пламя свечи в опасности. Пастуху, видимо, стало стыдно. Он долго шел за Раньеро, и в одном месте, где дорога шла меж двух пропастей, он подошел к нему и провел его лошадь.

Раньеро улыбнулся при мысли, что пастух, наверное, принял его за святого, исполняющего обет.

К вечеру навстречу Раньеро начали попадаться люди. Дело в том, что весть о падении Иерусалима распространилась за ночь по всему побережью, и целые толпы народа тотчас направились туда. То были пилигримы, ждавшие долгие годы возможности попасть в Иерусалим; тут же встречались и запоздавшие крестоносцы, и главным образом купцы, спешившие туда с жизненными припасами.

При виде Раньеро, сидевшего спиной к лошади с горящей свечой в руке, они начали кричать: «Безумный, безумный!»

Большинство из них были итальянцы, и Раньеро слышал крики на родном языке: «Pazzo, pazzo!» – что значит «безумный».

В течение целого дня Раньеро сдерживал себя, но эти непрерывно повторявшиеся крики раздражали его. Он внезапно соскочил с седла и стал усмирять крикунов увесистыми кулаками. Они скоро убедились в тяжеловесности его ударов и разбежались во все стороны, а он остался один.

Тут Раньеро опомнился. «Они правы, называя меня безумным», – подумал он, ища глазами свечу, так как он на мгновенье забыл о ней. Он увидел ее наконец в стороне от дороги, в яме, куда она скатилась. Свеча погасла, но вблизи нее, в сухой траве, он увидел огонь и понял, что счастье не оставило его, так как пламя зажгло траву раньше, чем погаснуть.

«Как печально могли кончиться все мои труды!» – подумал он, зажигая свечу и садясь в седло. Он чувствовал себя подавленным. Ему казалось теперь маловероятным, чтобы его путешествие кончилось благополучно.

К вечеру Раньеро прибыл в Рамле и подъехал к дому, где останавливаются на ночлег караваны. Это был большой застроенный двор. Вокруг него были устроены небольшие стойла, где путешественники на ночь привязывали лошадей. Комнат не было, и люди спали рядом с животными.

Народу набралось уже много, но хозяин все-таки очистил место для Раньеро и его лошади. Он дал ему поесть и задал корм лошади.

Заметив, как хорошо к нему относятся, Раньеро подумал: «Я готов верить, что разбойники оказали мне услугу, отняв у меня доспехи и коня. Несомненно, что с этой ношей мне легче будет путешествовать по стране, если меня будут принимать за юродивого».

Поставив лошадь в стойло, Раньеро сел на вязку соломы, держа свечу в руках. Он решил не спать, а бодрствовать всю ночь.

Но едва Раньеро присел, как в тот же миг задремал. Усталый, он вытянулся во время сна во весь свой рост и проспал так до утра.