Легенды о Христе (с илл.)

Но вдруг Раньеро встал во весь рост в седле, чтобы спрятать свечу. Вид у него был дикий. Капюшон откинулся и открыл его лицо, бледное и истощенное, как лицо мученика. Свечу он поднял над собой так высоко, как только мог.

Вся улица наполнилась диким криком. Даже взрослые присоединились к травле. Женщины бросали свои головные уборы, а мужчины – свои береты. Все старались во что бы то ни стало погасить огонь.

Раньеро проезжал в это время мимо одного дома с балконом. На нем стояла женщина. Она перегнулась через перила, вырвала из рук его свечу и скрылась в доме.

Вся толпа разразилась оглушительным хохотом и торжествовала, а Раньеро покачнулся в седле и упал замертво на мостовую.

Но едва он упал без чувств, как улица в одно мгновение опустела. Никто не пожелал помочь упавшему.

Лошадь одиноко стояла около него.

Как только толпа разошлась, Франческа дель Уберти вышла из своего дома, держа в руке горящее пламя. Она все еще была хороша, черты лица ее были нежны, а глаза серьезны и глубоки.

Она подошла к Раньеро и наклонилась над ним. Он лежал без чувств, но в то мгновение, когда свет от свечи скользнул по его лицу, он сделал усилие и поднялся. Казалось, что это пламя всецело овладело им. Увидав, что он пришел в себя, Франческа сказала:

– Вот твоя свеча. Я вырвала ее у тебя, потому что видела, как близка она твоему сердцу и как хочешь ты сохранить ее горящей. Я не знала, как иначе помочь тебе.

Раньеро при падении сильно ушибся. С трудом поднялся он на ноги и хотел идти, но пошатнулся и чуть было снова не упал. Он попробовал взобраться на лошадь. Франческа помогла ему. Когда он уселся, она спросила его:

– Куда ты хочешь ехать?

– В собор, – ответил он.

– Тогда я провожу тебя, – сказала она, – потому что и я иду к мессе.

И она взяла лошадь за повод и повела ее.

С первого же взгляда Франческа узнала Раньеро, но он не заметил, кто она, так как не давал себе времени разглядеть ее. Взор его был пригвожден к горящей свече.

По пути они не обменялись ни единым словом. Раньеро думал только о пламени, о том, чтобы сохранить его до последней минуты. Франческа же не могла говорить, потому что ей казалось, что она боится дать себе отчет в том, что приходило ей в голову. Она думала, что Раньеро вернулся на родину безумным. И хотя она была почти убеждена в этом, она предпочитала лучше не говорить с ним, чтобы окончательно не увериться в его сумасшествии.

Раньеро вдруг услыхал, что кто-то около него плачет, он оглянулся и заметил, что рядом с ним идет Франческа дель Уберти и по ее лицу катятся слезы. Но Раньеро только на мгновение остановил на ней свой взор и ничего не сказал. Он ни о чем не хотел думать, кроме своего пламени.

Раньеро дал ей довести себя до собора. Здесь он слез с лошади. Он поблагодарил Франческу за ее помощь, но все время глядел не на нее, а на пламя. Один пошел он в исповедальню к духовенству.

Франческа вошла в церковь. Была Страстная суббота, и все свечи в церкви стояли незажженные в знак траура. Франческа подумала, что и в ней погасло всякое пламя надежды, которое раньше еще теплилось в ее душе.

В церкви было очень торжественно. Пред алтарем стояло множество священников. Каноники с епископом во главе сидели на клиросе.

Немного погодя Франческа заметила, что среди духовенства происходит какое-то волнение. Почти все те, кто не обязан был присутствовать при мессе, поднялись и ушли в исповедальню. Наконец вышел туда же и епископ.

Когда кончилась месса, проповедник взошел на хоры и обратился к народу. Он рассказал, что Раньеро ди Раньери прибыл из Иерусалима во Флоренцию со священным пламенем от Гроба Господня. Он рассказал, что претерпел и вынес рыцарь в пути. И всячески превозносил его.

Присутствующие сидели пораженные и слушали. Франческа еще никогда не переживала такого блаженного мгновения. «О Господи, – простонала она, – это счастье слишком велико, чтобы я могла его пережить!» И слезы катились из глаз ее.

Патер говорил долго и красноречиво. В заключение он громким голосом произнес:

– Конечно, многим может показаться чем-то незначительным привезти во Флоренцию горящую свечу. Но я говорю вам: молите Господа, чтобы Он даровал Флоренции побольше носителей вечного пламени, тогда она станет великим городом и все другие города будут ей завидовать.

Когда священник кончил, главные двери собора широко распахнулись, и вошла наскоро составленная процессия. Тут шли настоятели, монахи и священники, и все они двинулись через средний проход к алтарю. В конце процессии шел епископ и рядом с ним Раньеро в том самом плаще, который он носил в продолжение всего пути.

Но в тот момент, когда Раньеро переступил порог церкви, из толпы поднялся старик и пошел ему навстречу. Это был Оддо, отец подмастерья, работавшего когда-то в мастерской Раньеро и повесившегося из-за него.

Поравнявшись с епископом и Раньеро, старик поклонился им обоим. Затем громко, чтобы все слышали в церкви, он сказал:

– Конечно, великое событие для Флоренции, что Раньеро вернулся со священным огнем из Иерусалима. До сих пор никогда еще ничего подобного не бывало. Возможно, что кто-нибудь скажет, что это невероятно. Поэтому я прошу сообщить всему народу, какие доказательства и каких свидетелей имеет Раньеро в подтверждение того, что это пламя есть действительно то самое, которое было зажжено в Иерусалиме.

Услыхав эти слова, Раньеро сказал:

– Господи, помоги мне! Откуда мне взять свидетелей. Я всю дорогу ехал один, только дебри и пустыни могут говорить за меня.

– Раньеро – честный рыцарь, и мы верим ему на слово, – сказал епископ.

– Раньеро и сам должен бы знать, что здесь возникнут сомнения, – продолжал Оддо. – Он, конечно, ехал не совсем один. Его слуги могут свидетельствовать за него.

Тут Франческа дель Уберти выделилась из толпы и поспешила к Раньеро.

– Каких еще нужно свидетелей?! – воскликнула она. – Все женщины Флоренции готовы поклясться, что Раньеро говорит правду.

Тут Раньеро улыбнулся, и его лицо на мгновение просияло. Но тотчас он снова обратил свой взор и свои мысли к пламени.

В церкви началось волнение. Часть народа говорила, что Раньеро не смеет зажигать на алтарях свечи раньше, чем не докажет своей правоты. К ним присоединились многие из его прежних врагов.

Тут встал Джакопо дель Уберти и заступился за Раньеро.

– Все присутствующие, я полагаю, знают, – сказал он, – что между мной и моим зятем дружба невелика, но теперь и я, и сыновья мои готовы поручиться за него. Мы верим, что он совершил этот подвиг, и знаем, что тот, кто был в силах выполнить такой обет, – человек мудрый, благородный, любящий ближних, и мы с радостью примем его в свою среду.